Девушка покраснела, протянула руку и приняла цветок. На секунду их пальцы соприкоснулись. Земля завертелась под ногами Нюры в бешеном ритме, краски стали необыкновенно яркими, чувства обострились, приятная дрожь пробежала по всему телу. Как вдруг…
– Нюрка! Мамка кличет, иди скорее! – Брат, стоявший у дверей конюшни, прервал танец зарождающейся любви.
– Ты очень забавный, до встречи, – промолвила Нюра и убежала.
Двери захлопнулись, и стало как-то темно, словно на минуту выглянувшее солнце вновь спряталось за тучи.
За завтраком Пахом Ильич поведал подробности о вчерашнем пожаре, намекнув, что по поводу механизма Сбыслав с Гаврилой будут держать рот на замке, и о новом пленнике, чем-то напоминавшем того немца, коего новгородец высматривал в бинокль в устье Ижоры. Ильич ел яичницу прямо со сковороды, заботливо собирая хлебом жирок от растопленного сала, как я попросил рассказать более подробно.
– Гюнтер Штауфен его зовут. Меша просил сменять на одного свея, ну, с той шнеки, где посол до князя был.
– Ты сказал Штауфен? – переспросил я.
Это сейчас человек, назвавший себя по имени и фамилии, не представляет, что несколько веков назад так могли представляться только знатные люди, от виконтов и выше. Знать, стоящая на ступеньку ниже в феодальном обществе, обычно сообщала место, откуда они родом. Кстати, я до сих пор не знал полных данных о Пахоме Ильиче. Фамилия же Штауфен была очень знакома, и если моя догадка подтвердится, то в конюшне находился самый настоящий принц без провинции.
– Ну да, – подтвердил Ильич.
– Пахом, мне надо срочно увидеть пленного. Ты по-немецки хорошо говоришь?
– Не-а. Дети ему еду носили и вроде общались. Надо у них спросить. – Пахом запил завтрак морсом, намеренно вытер рот салфеткой и громко отрыгнул. – Ильюша, ты по-немецки шпрехаешь?
– Немного, у Филина выучился, батька его к ним пеньку возит. – Сын Пахома отложил ложку в сторону, предчувствуя важность задания.
– Сходи с дядей Лексеем к пленному, толмачить будешь.
– Так он по-нашему может. Нюрка… он всё понимает и говорит. – Ильюша немного сморщился, получив удар ногой под столом от сестры.
Закончив завтрак, Илья проводил меня до конюшни. Откинул засов и, с натугой распахнув двери, пропустил внутрь.
– Доброе утро! Вы говорите по-русски?
– Да. Немного говорю. Что от меня хотят? – Гюнтер привстал, стряхивая с грязных портков прилипшее сено и пытаясь рассмотреть вошедшего незнакомца.
– Пока хотят совсем немного. Имена Фридрих или Генрих конкретно для вас что-нибудь значат?
