Так о чем же роман не в конкретно-исторической, а в философской его части? В чем же суть развернутой, многостраничной притчи? Кажется, Дата Туташхиа не пропустил ни одного возможного ответа на вопросы, волновавшие его всю жизнь.
Он выбирал — в каждом случае сознательно и обдуманно, исходя из требований высокой нравственности — свою линию поведения, свой способ участия в человеческих делах. И убеждался, что за первым же житейским углом ждет его какая-нибудь неожиданность, на которые так богата реальная жизнь, что люди и обстоятельства не хотят соответствовать выработанным заранее меркам.
Понял благородный абраг и то, что даже самый верный выбор своей позиции в жизни, в сфере морали еще не гарантирует ни душевной гармонии, ни эффективности усилий в борьбе со злом, что борьба эта не может прерваться и на мгновение. И, как в его собственном случае, оказаться тщетной из-за самого порядка вещей в самодержавном государстве и его обществе.
Как это трудно — сделать нравственный выбор, поистине достойный человека! И как это мало, если говорить о преобразовании действительности, созидании подлинной личности...
Если еще и еще раз присмотреться к роману «Дата Туташхиа», поневоле придешь к выводу, что по самой своей внутренней структуре он скептичен по отношению к проблеме выбора. Герой романа множество раз меняет, пробует, выбирает то или иное отношение к миру, к человеку, но ни разу эта определенность не приносит ему удовлетворения, не помогает решить духовных проблем мятущегося абрага. Его предназначение — искать истину, и один ее вариант вряд ли способен утолить этот духовный голод.
На пути Даты есть все — и розы, и тернии, нет только остановки и успокоения.
Люди оказались неспособны понять, оценить, взять в свой духовный арсенал неистовое горение, высоту духовной устремленности благородного абрага? Роман вовсе не подходит к таким прямолинейным утверждениям. Это, напомним еще раз, притча с понятными условностями жанра. Притча, помимо всего прочего, представляющая в концентрированном виде людскую алчность, бездушие, презрение к слабым, пресмыкательство перед сильным, злобу — все то, чего не должно быть в жизни, достойной человека, в жизни, которую он, безусловно, заслужил, в жизни, путь к которой помогают проложить и самоотверженные идеалисты, подобные Дате Туташхиа.
Пафос таких романов принято называть трудным. Но он способен найти благодарный отклик у современного читателя, проявляющего интерес к масштабным бытийным проблемам.
