И теперь она сразу поняла, что случилось то, чего она так боялась всю осень. Бандиты нагрянули в летний дворец и ограбили его. И все слуги разбежались; а ее отец, прикованный болезнью к постели, вероятно, был убит.
Она не знала, ушли ли бандиты. Но теперь перед лицом опасности страх ее исчез, и она поспешила вперед, не думая о том, что она одна и беззащитна.
Пройдя галерею, она вошла в концертный зал. Широкие полосы лунного света падали на пол, и в одной из полос лежало, распростершись, неподвижное тело.
Донна Микаэла наклонилась над лежащим. Это была Джианнита. Она была убита, глубокая рана зияла у нее на шее.
Донна Микаэла оправила тело, сложила ей руки на груди и закрыла глаза. Она запачкала при этом руки в крови и, почувствовав на пальцах темную липкую жидкость, она заплакала.
— Ах, милая, дорогая сестра, — громко заговорила она. — С этой кровью утекла твоя молодая жизнь. Всю жизнь ты любила меня и теперь пролила свою кровь, защищая мой дом. Или Господь наказывает меня за мое жестокосердие, отнимая тебя у меня? Ах, сестра, сестра, не могла ты разве наказать меня менее жестоко?
Она наклонилась и поцеловала убитую в лоб.
— Ты этому не веришь, — сказала она. — Ты знаешь, что я всегда была верна тебе, что я всегда любила тебя!
Потом она вспомнила, что мертвая оторвана уже от всего земного и ей не нужны ни раскаяние, ни выражение дружбы. Она прочитала несколько молитв над трупом. Единственно, что она могла сделать для своей сестры, это проводить набожными мыслями ее душу, отлетающую к Богу.
Она пошла дальше, не думая о том, что может случиться с ней самой, и только охваченная неописуемым ужасом при мысли об отце.
Пройдя длинный ряд парадных комнат, она подошла, наконец, к двери больного; руки ее долго нащупывали ручку двери, и, когда она, наконец, нашла ее, у нее не хватило сил повернуть ее.
Из комнаты отца послышался голос, он спрашивал, кто вошел. Услыша его голос, она поняла, что он жив, и ее охватило такое чувство, словно все в ней задрожало и оборвалось, и силы отказывались служить ей. Мозг и сердце перестали работать, и ноги не могли больше держать ее. Она подумала, что это происходит оттого, что последнее время она жила в страшном напряжении. Она опустилась на пол с неизъяснимым чувством какого-то освобождения и погрузилась в глубокий обморок.
Донна Микаэла пришла в себя только к утру.
За это время произошло очень многое. Слуги вышли из своих убежищ и позвали донну Элизу. Она пришла в разграбленный дворец, послала за полицией и белыми братьями, которые перенесли тело Джианниты к ее матери.
