После обеда донна Микаэла сидела молча и предоставила разговаривать отцу и дону Ферранте. И вдруг на улице под окнами летнего дворца тихо зазвучала мандолина. Играли только на мандолине без аккомпанемента гитары или скрипки. Ничего не могло быть нежнее и воздушнее, проникновеннее и трогательнее! Нельзя было подумать, что рука человека касалась струн мандолины. Казалось, что это дают концерт пчелы, стрекозы и кузнечики.
— Вот опять какой-нибудь влюбленный в Джианниту, — сказал дон Ферранте. — И что за девушка эта Джианнита! Каждый видит, что она прекрасна. Будь я помоложе, я тоже влюбился бы в Джианниту. Она умеет любить!
Донна Микаэла вздрогнула. «Он, конечно, прав, подумала она. На мандолине играли для Джианниты». В этот вечер, правда, Джианнита была в гостях у матери, но ведь она живет в летнем дворце. Донна Микаэла переселила ее к себе со времени болезни дона Ферранте.
Но донне Микаэле нравились звуки мандолины, хотя они звучали и не для нее. Они были такие нежные и успокоительные. Она тихо прошла в свою комнату, чтобы лучше наслаждаться ими в темноте и одиночестве.
Навстречу ей несся сильный сладкий аромат. Что это? Ее руки дрожали, когда она искала свечу и спички. На рабочем столике лежал большой распустившийся цветок магнолии.
На одном лепестке было выколото: «Кто любит меня?» И внизу стояло: «Гаэтано!»
Рядом с цветком лежала маленькая белая книжка с любовными песнями. И одна из маленьких канцон была отмечена:
О любви моей, рожденной ночью темной,
Я клятву дал молчать и тайну сохраню.
И лишь во сне, застенчивый и скромный,
Решаюсь я шептать о том, как я люблю.
И в страшный день, когда мой час настанет,
Не вырвет смерть той тайны у меня.
Потерян будет ключ, со мной он в вечность канет…
Я людям не скажу, как я любил тебя…
До нее продолжали доноситься звуки мандолины. В них чувствовался свежий воздух и солнечный свет, что-то бодрящее и успокаивающее, какая-то примиряющая беззаботность природы.
В это время в Диаманте все еще находилось маленькое изображение из Ara coeli.
Англичанка, которой оно принадлежало, была в таком восхищении от Диаманте, что не могла решиться ехать дальше.
Она наняла весь первый этаж гостиницы и устроилась в нем, как у себя дома. Она покупала по дорогой цене все, что могла найти из древней глиняной посуды и старинных монет. Она скупала мозаики, образа и святые изображения. Ей пришла в голову мысль собрать изображения всех святых.
Ей рассказали о Гаэтано, и она послала ему сказать, чтобы он пришел к ней в гостиницу.
