В древние времена жил в Сицилии великий философ Эмпедокл. Он был так прекрасен, мудр и велик, что люди считали его богом, принявшим облик человека.
У Эмпедокла было на Этне именье, и однажды вечером он дал в нем своим друзьям праздник. Во время праздника он говорил так мудро и красноречиво, что друзья кричали ему:
— Ты — бог, Эмпедокл, ты — бог!
А ночью Эмпедокл думал:
«Ты достиг высшего, чего можно достигнуть на земле. Ты должен умереть прежде, чем тебя постигнет неудача и ты ослабеешь».
Он поднялся на вершину Этны и бросился в пылающий кратер.
«Если никто не найдет моего трупа, — думал он, — то все подумают, что меня живым взяли к богам».
На следующий день друзья искали его на вилле и по всей горе. Они поднялись до кратера и около отверстия его нашли сандалию Эмпедокла. И они поняли, что он бросился в кратер, чтобы прослыть бессмертным.
И это удалось бы ему, если бы кратер не выбросил его сандалии.
Но, благодаря этой легенде, имя Эмпедокла не было забыто, и многие занимались отысканием того места, где находилась его вилла. Исследователи древностей и искатели кладов старательно разыскивали ее, потому что предполагали, что вилла такого человека должна изобиловать мраморными статуями, бронзами и мозаиками.
Отец донны Микаэлы, кавальере Пальмери, во что бы то ни стало решил отыскать виллу. Каждое утро садился он на своего пони Доменико и отправлялся на исследования. Он снаряжался, как настоящий исследователь, скребком, лопатой и большим ранцем на спине.
Каждый вечер, возвращаясь домой, кавальере Пальмери рассказывал донне Микаэле про Доменико.
Во все эти годы, что он объезжал Этну, Доменико сам обратился в исследователя древностей. Завидя развалины, Доменико сейчас же сворачивает в их сторону. Он бил землю копытами в том месте, где, по его мнению, следовало производить раскопки. Он презрительно фыркал и отворачивался, когда ему подносили фальшивую старинную монету.
Донна Микаэла терпеливо и с интересом выслушивала все это. Она не сомневалась, что, если вилла будет найдена, часть открытия всецело будет принадлежать Доменико.
Но кавальере Пальмери никогда не спрашивал дочь об ее предприятии. Он никогда не высказывал ни малейшего интереса к железной дороге. Казалось, что ему даже ничего неизвестно о ней.
Это было неудивительно, потому что он никогда не обнаруживал ни малейшего интереса ко всему, что касалось его дочери.
