Уже на следующее утро все случившееся кажется донне Микаэле какой-то сказкой. Она убеждена, что ни милосердие, ни любовь к ближнему не могли бы заставить ее пойти ночью в разбойничью берлогу, ею руководила какая-то высшая сила. Она была как бы вне себя.
В то время как донна Микаэла шла в пещеру к разбойнику, старая Катарина сидела у окна и ждала Фалько. Она не заставила себя долго просить дать ему свободный пропуск.
— Пусть он пройдет в церковь, — сказала она. — Я двадцать лет жду его, но в церковь он может пройти!
Вскоре затем появляется Фалько, держась за руку донны Микаэлы. Пассафиоре и Биаджио следуют за ними; Фалько идет сгорбившись. Сразу видно, какой он старый и слабый. Он входит в церковь один, остальные остаются у дверей.
Старая Катарина ясно видела его; но она не тронулась с места. Она сидит неподвижно, пока Фалько остается в церкви. Племянница, которая живет с ней, думает, что она молится и благодарит Бога, что он помог ей преодолеть жажду мести.
Наконец, Катарина просит ее открыть окно.
— Я хочу видеть, сохранилась ли у него тень змеи, — говорит она.
Она говорит мягко и кротко.
— Возьми ружье, если хочешь, — говорит она. Племянница берет ружье и кладет его на другой конец стола.
Наконец, Фалько выходит из церкви. Лунный свет падает ему прямо на лицо, и она видит, как мало он похож на Фалько, сохранившегося в ее воспоминаниях. На лице его не видно прежнего упрямства и гордости. Он идет согбенный и разбитый. Он почти внушает ей жалость.
— Изображение поможет мне! — обращается он громко к Пассафиоре и Биаджио. — Оно обещало помочь мне.
Разбойники хотят идти; но Фалько так рад, что ему хочется поговорить о своем счастье.
У меня больше нет шума в голове, тревога и жар прошли. Оно поможет мне!
Товарищи хватают его под руки, стараясь его увести.
Фалько делает несколько шагов и снова останавливается. Он выпрямляется и делает всем телом движение, которое передается змееобразной тени, извивающейся и ползущей по дороге.
— Я буду совсем здоров, совсем здоров! — говорит он.
Товарищи тащат его за собой, но уже поздно.
Глаза Катарины упали на тень змеи. Она не может больше сдержаться, она бросается на стол, схватывает ружье, взводить курок и стреляет. У нее не было намерения убивать его; но, увидя его тень, она не могла пропустить его. Она двадцать лет жила мыслью о мести. Это отняло у нее всякое самообладание.
— Катарина, Катарина! — закричала племянница.
— Он просил дать ему пройти только в церковь, — возразила старуха.
