Получив её, причём, гораздо быстрее, чем ожидал, Алекс думал, что остынет. Но даже за эти долгие утренние часы он вдруг понял, что желание, которое он испытывал к ней, вовсе не пропало. И он не знал, хорошо ли это, что не могло не пугать его. В любом случае, о сделанном он не жалел, и теперь терпеливо ожидал её приговора: жалеет ли она о связи с ним.
Правда, оставалось кое-что ещё, и Алексу гораздо больше хотелось прояснить именно эту ситуацию, и, когда Элисон легла на спину, закинув правую руку за голову, и открыла глаза, он, с довольной, но строгой улыбкой, проговорил:
– Соблазнить меня пытаетесь, миледи... Что ж, у вас это почти получается.
Элисон, постепенно приходившая в себя, недовольно взглянула на мужа, затем на раскрытую его взору себя, и поторопилась натянуть покрывало.
– Сколько времени? – поинтересовалась она бесстрастно, будто и вовсе не хотела спрашивать об этом.
– Достаточно, чтобы не позволять себе валяться в постели.
– О, как это мило с вашей стороны, милорд, разрешить мне заснуть на несколько часов после...
Она замолчала, смущённая, видимо, тем, о чём вдруг вспомнила, и Алекс заметил румянец на её бледном лице.
– Не хочешь ли ты сказать, что вымоталась после занятий любовью со мной, и теперь я должен позволять тебе нежиться в постели до полудня?
Элисон посмотрела на него так, будто впервые увидела. Одарила таким ненавистным взглядом, что Алекс не мог с ней не согласиться: он-то прекрасно ощущал перемену и в своём настроении, и в тоне собственного голоса. В его разломанной душе бушевала буря, снаружи же он был холоден и циничен, как обычно.
– Мне стоило догадаться о том, что ваша так называемая нежность, проявленная ночью, была мнимой, фальшивой...
– Дорогая моя, – Александр склонил голову на бок и сел на край постели рядом с женой, – я весь и полностью есть фальшь. Я был таким и буду. Но я тронут тем, что ты заметила мою мягкость ночью. Такое бывает крайне редко и не со всеми.
– Больно мне нужна ваша мягкость или нежность, – Элисон поморщилась, ощущая ноющую боль в ягодицах, и прислонилась к спинке кровати. – Мы сделали то, что нужно было вашему отцу.
– Вот как, – он пристально посмотрел на неё, нахмурившись ещё больше. – Значит, ничего не изменилось? Эта близость тебе ничего не показала?
– Отчего же? Показала. Она показала мне, насколько предательским может быть человеческое тело, и физические ощущения никак не вяжутся с тем, как действует душа, ибо я уверена, что всё было бы иначе, люби я вас, а вы меня.
