Мистер Пропер, веселей! | страница 72

С момента той консультации у Лёвушки, которая, надо отметить, обошлась супругам весьма недёшево, прошло более пятнадцати лет. Конечно, теория, которую излагал психотерапевт в своей брошюрке, представляла собой лишь упрощённую модель поведения, необходимого для достижения семейного счастья. Николай Иванович и Анна Геннадьевна были достаточно умны для того, чтобы путём наблюдения друг за другом и некоторого анализа адаптировать теорию к практике. Н. И., например, освоил намного более сложные приводные ремни семейного механизма, чем покупка подарков, а его жена превратилась в виртуозного знатока шестерёнок, вращающих колесо мужского самолюбия.

А самое главное, вскоре после Лёвушкиных консультаций у Николая Ивановича и Анны Геннадьевны родилась дочь Надежда. Одно только её появление на свет служило достаточным оправданием для любой теории, какой бы странной она ни была.

Николай Иванович не любил оперу, потому что не понимал искусства, застывшего в установленных раз и навсегда условных формах.

И всё-таки в тот пятничный вечер, около шести часов, он коченел в лёгком кашемировом пальто возле входа в оперный театр. Припарковаться поблизости у Гаврилова не вышло, поэтому ему пришлось добираться пешком, бросив автомобиль за два квартала.

С момента, когда Кристина дала ему номер своего телефона, до момента, когда он позвонил ей и пригласил в оперный театр, прошла ровно неделя.

Дуновение пронизывающего осеннего ветра поначалу не очень ощущалось из-за присутствия толпы людей перед дверями театра, но постепенно толпа поредела, а потом и вовсе исчезла; затем маленькими группами по два-три человека пробежали на всех парах последние из опоздавших зрителей; наконец, ещё через десять минут какой-то долговязый гражданин, придерживая слетавшую шляпу, заскочил внутрь, очевидно, пытаясь догнать давно прозвеневший третий звонок, – и Николай Иванович остался совершенно один на пустынной освещаемой фонарями улице. Ветер тотчас проник к нему за пазуху, грубо толкнул в спину, несколько раз мазнул холодом по щекам и пошёл играть полами тонкого кашемирового пальто, закручивая их вокруг ног своей жертвы.