Слёзы на глазах его высохли, взгляд сделался осмысленным и воодушевлённым.
– И знаешь, что случилось после того, как я понял это? – спросил он.
– Нет, не знаю, – отвечал Н. И.
– Бог мне послал человека! Молодую женщину. И я решил избавиться от прошлого, продать «нехорошую» квартиру и больше не покупать уж никогда «нехороших» квартир, а жить только с ней, как с женой, только с ней проводить все вечера и ночи. Представляешь, насколько меня проняло? Я сам себе удивляюсь. Удивляюсь и радуюсь, потому что так светло, так легко на душе мне не было ещё никогда! И я боюсь ещё сказать это слово, но мне искренне кажется, что это… Это любовь, брат!
– Откуда же ты знаешь, что не ошибся? – скептически осведомился Гаврилов.
– Не ошибся, – радостно отвечал Винниченко, похлопывая себя по груди, – сердце ошибаться не может! Я так чувствую – и, значит, это правда.
Н. И. улыбнулся и произнёс:
– Вот значит как. А я уж было хотел попросить у тебя ключи от «нехорошей» квартиры!
Винниченко посерьёзнел, встревожился и, схватив друга за локоть, спросил:
– Ты? Зачем? – и, не дав ответить, в ужасе округлил глаза. – Ты что же, Анечку решил обмануть? Брат, умоляю, не разочаровывай меня сейчас! Ты же для меня всегда был всё равно, что святой! И Анечка твоя святая! Самая настоящая святая. Да таких, как она, женщин, умных, верных, преданных и заботливых, днём с огнём не найти! Вы идеально друг другу подходите – посмотришь на вас и залюбуешься, настолько гармоничное сочетание! Прямо святое семейство, не менее!
Несмотря на то, что Анна Геннадьевна недолюбливала Винниченко и не считала нужным это скрывать, Тарас Григорьевич всегда отзывался о ней с исключительной нежностью и называл за глаза не иначе, как «Анечка».
– Вот именно потому, что я не хочу её терять, я и прошу у тебя ключи от «нехорошей» квартиры, – сказал спокойно и немного загадочно Николай Иванович.
– Тогда я не понимаю тебя, брат.
– Видишь ли, – продолжал Н. И., – не так давно я почувствовал, что заболеваю, но не физически, нет, – поспешил он предупредить обеспокоенный возглас друга, – заболеваю душой, в душе появилась какая-то червоточина, и хочется пуститься вдруг во все тяжкие, наплевать на ответственность, забыть, что есть у меня Анна Геннадьевна, и вести себя так, как ты себя вёл, – Гаврилов внимательно посмотрел на друга и уточнил, – до сегодняшнего дня. Я бы очень не хотел в себе таких перемен, – глядя куда-то вдаль, говорил он далее, – но я чувствую, что они приближаются, хотя и наступят ещё не скоро. Но когда наступят, я должен быть к ним готов!
