Разумеется, никаким пыткам молодая Дина Верни не подвергалась. Что же касается ее участия в Сопротивлении, то навряд ли ее, задержанную как еврейку во время облавы, отпустили бы на волю, несмотря на ходатайство за нее Аристида Майоля. А фотография смеющейся Дины Верни на балконе немецкой службы пропаганды с эсэсовским офицером ставит всё на свои места.
Признаться, после того как я ознакомился с воспоминаниями немецкого офицера, мне было и стыдно, и горько. Стыдно за нашу наивность. Ведь только насмотревшись советских фильмов вроде «Подвига разведчика» с ироничным Кадочниковым, демонстрирующим ум и проницательность советского разведчика, и комичным Мартинсоном, играющим роль преглупейшего фашистского офицера, и других советских «шедевров», где немцы, как один, были выведены полными кретинами или злобными полудурками, можно было всерьез принимать столь откровенное вранье зарвавшейся Дины. А грустно потому, что навсегда были развеяны красивые картинки, напоминающие кадры из французского фильма «Пармская обитель», где молодой Жерар Филип в роли Фабрицио бежит из средневековой пармской тюрьмы, спускаясь на веревках, скрученных и связанных из простыней, а внизу его ждет прекрасная Мария Казарес в роли графини Джины, со своими верными друзьями. Возможно, и сама Дина сделала для нас своего рода «ремейк» на эту картину. Видно, тесное общение с художниками пробуждает фантазию...
Вернер Ланге написал свои «воспоминания» незадолго до смерти. Это не классические воспоминания о войне и оккупации Парижа. В книге не описаны военные действия, борьба с Сопротивлением, теракты, преследования евреев. Она — о другом. Автор — интеллектуал, человек утонченный, образованный, франкофил. Персонажи, проходящие перед нами, — это артистические личности, гении живописи и скульптуры, произведения которых составляют часть сокровищ великих музеев и самых престижных коллекций. Их имена встречаются во всех учебниках истории искусств. Я не буду их здесь перечислять, эти люди предстанут перед вами по мере чтения книги, хотя и не всегда в выгодном свете. Не по причине их подлости или криминальной политической позиции, а потому что они пытались жить нормально, когда нормальность исключалась, и преуспевать, когда нацистский оккупант вершил закон. Они — коллаборационисты. И вместе с тем — обожаемые художники! Коллаборационисты, которые не призывают к истреблению евреев, не пишут «Руины»[2], не публикуются в «Я повсюду»
