И где найти слова, способные передать хотя бы тысячную долю страданий, выпавших мне по жребию, которого я не выбирал?..
– Что с тобой? Что с тобой? Что с тобой? – возопила принцесса, уже чуть не плача.
Мы прильнули друг к другу, охваченные необъяснимой тревогой.
– Ты горишь, прямо как костер! – потрясенно воскликнула Маргарет.
– Ты прямо как лед на Аляске! – причитала она, согревая поцелуями кончики моих ресниц, кончик носа, кончики ушей и губы, подернутые инеем.
– Тебя точит червь, – прошептала она, – я прямо это чувствую, точит!
– Да… червь… – было начал я, – точит… – как тотчас над нами возник перекошенный лик матери моей.
– Будешь болтать – и она умрет! – предупредил меня призрак.
– Не буду! – пообещал я поспешно (ибо кому, как не мне, было знать мать мою!).
– А ты па-кля-нись! – налегая на «а», по слогам процедила она.
– Я клянусь! – простонал я послушно.
– Ты кому все это говоришь? – оглянулась принцесса, пытаясь понять, с кем я разговариваю.
– Никому… – замороженно пробормотал я, с трудом ворочая непослушным языком.
– Ты полон загадок, контрастов и тайн! – заглядывая мне в глаза (как в душу!), ласково констатировала принцесса.
На кресте я не плакал, а тут от тревоги за Маргарет слезы сами собой потекли по лицу, подобно потоку воды, прорвавшему плотину.
– Как баба разнюнился, Кир! – презрительно скривившись, простонал лик матери моей.
В отличие от принцессы, она все прекрасно слышала и замечала.
– Милый, ты плачешь? – растрогалась Маргарет.
– Стыд и позор! – проскрежетал призрак матери моей.
– Но я счастлив… – признался я робко, в надежде порадовать мать.
Услышав о том, что я счастлив, принцесса покрыла меня тысячью поцелуев.
– Что, ты счастлив? – казалось, опешив, переспросил меня дух матери моей.
– Расскажи, как ты счастлив? – восторженно проверещала Маргарет.
– Выходит, ты счастлив… – натужно пробурчал дух матери моей, как бы с трудом переваривая услышанное. – Ты счастлив в то время, как живы убийцы твоего несчастного отца?
– Ты счастлив, как ветер, как птица, как кто? – лобызала меня моя юная леди. – Как смех, как дитя, как радуга после дождя?
Вопросы с обеих сторон сыпались на меня градом и приводили в смятение.
– …Пока еще живы, – терзал меня призрак, – убийцы твоих бедных братьев: Витовта, Люборта, Ольгерда, Жигимонта, Довьята и Товтила?
– Ну-ну, не молчи? – между тем умоляла принцесса.
– Ну-ну, говори! – грозно требовал призрак. – Или тебе уже нечего ответить матери твоей
