) давно обратила внимание на то, что смерть меня не берет, и только ждала подходящей минуты, чтобы спустить меня с телеграфного столба на землю.
Упреждая вопрос, отчего они ждали так долго, Альцгеймер мне наскоро обрисовал ситуацию.
Вот что я понял: три года в стране продолжался траур по Сталину, в течение которого представители прогрессивного человечества по всему миру активно горевали и пили по-черному.
Особенно беспробудная атмосфера царила в рядах ленинского Политбюро, члены которого крайне тяжело переживали уход своего великого предводителя и бешено грызлись за власть.
Надолго опустели стадионы, концертные залы, театры и рестораны.
Заброшенными выглядели заводы, фабрики, школы, средние и высшие учебные заведения.
Застыли на полях трактора, комбайны и сенокосилки.
Не слышалось детского смеха – что, по признанию Альцгеймера, его особенно угнетало.
Решить что-либо на фоне тотального уныния не представлялось возможным, о чем Макс Петрович искренне сожалел.
От его извинений мне легче не стало, но больше мы с ним к этой теме не возвращались…
Итак, вкрадчиво и без пафоса продолжал Макс Петрович, он дождался, когда делегаты рванут на банкет, и без промедления перевез меня, беспамятного, в сверхсекретную клинику Комитета государственной безопасности СССР.
Там для начала меня тщательно обследовал консилиум из тринадцати светил советской медицины.
В течение долгих тринадцати дней они жгли меня каленым железом, топили в кислоте, травили ядами, били головой об стенку и закатывали под асфальт.
Отчаявшись разгадать секрет моей феноменальной выживаемости, они уже решились было на радикальное продольное вскрытие без наркоза – но тут, на мое счастье, вмешался генерал, не терпевший вида живой крови.
– Зачем издеваться, друзья? – мягко, с едва уловимой угрозой в голосе пожурил он настырный консилиум.
Целый год, пока я был в коме, лучшие умельцы из службы внешней разведки Комитета государственной безопасности СССР без устали пичкали меня премудростями разведывательной науки (тогда-то впервые на мне опробовали прогрессивный метод обучения во сне!).
Наконец, пробудившись, я вдруг обнаружил, что виртуозно владею любыми видами оружия; свободно и без акцента говорю на всех языках мира, включая древний иврит; понимаю птиц, зверей и животных; знаю про яды, умею читать микросхемы, составлять шифровки, прыгать с парашютом и без оного, управлять авто, самолетами и подводными лодками.
Тогда же, во сне, меня научили нравиться женщинам – с чем Альцгеймер меня и поздравил уже непосредственно перед выходом на первое самостоятельное задание…
