Меня от души поздравляли с чудесным освобождением, отчаянно за меня цеплялись и больно щипали, дабы убедиться в том, что я человек из плоти и крови, а не кукла, провисевшая три года на кресте.
Меня называли новым Спасителем и разрывали на части.
Я им говорил, что я вовсе не тот, за кого меня принимают, но они меня не слушали и только молились на меня.
От жарких объятий толпы меня спас призыв все того же Хрущёва Н.С. – бежать бегом на банкет в Кремле.
– Кто поспел – тот и съел! – в свойственной ему иносказательной манере пояснил Никита Сергеевич.
– Слава Хрущёву! щё-щёву!! ву-ву!!! – тут же, забыв про меня, закричали делегаты.
– Икра! шампанское! семга! белуга! расстегаи с зайчатиной! – начал было выкрикивать праздничное меню Первый секретарь Центрального Комитета Коммунистической партии Советского Союза, но его заглушили мощные крики «ура!».
По счастью, меня уронили в глубокую талую лужу, благодаря чему падение с высоты поднятых рук показалось не столь болезненным.
После жарких и липких объятий, признаний в любви и обожании контрастное купание в ледяной ванне слегка меня отрезвило и настроило на философский лад.
«По природе своей люди, в общем, добры…» – рассеянно размышлял я, инстинктивно уворачиваясь от нечаянных пинков ногами по голове.
Небо над Москвой озарилось радостными, разноцветными сполохами салюта.
С проплывающих облаков на головы ликующих граждан обрушился дождь двадцатипятирублевых купюр.
Не возьмусь описать ажиотаж, какой в связи с этим поднялся, – нечто подобное, по описаниям, творилось в Древнем Вавилоне после обрушения одноименной башни: те же разброд и сумятица, драки, поножовщина и членовредительство.
Та готовность, с какой люди гибли за деньги, помню, произвела на меня сильнейшее, незабываемое впечатление.
«Деньги – зло!» – повторил я про себя любимый афоризм незабвенного Владимира Ильича Ленина.
«Деньги – зло!» – решил я предостеречь их и, потеряв осторожность, высунулся из лужи…
Некий промежуток времени – собственно, от креста и до момента, когда я очнулся после чудовищного удара безымянным сапогом по голове, в область виска, – покрыт для меня мраком беспамятства.
Повествую о нем целиком со слов генерал-лейтенанта службы внешней разведки Комитета государственной безопасности СССР Макса Петровича Альцгеймера (однофамильца, как он пошутил, печально знаменитой болезни Альцгеймера!).
В общем, насколько я понял из общения с ним, эта самая служба (известная в мире своим неуемным любопытством
