Я понятия не имел, приступая к исповеди, о подводных камнях и путаных тропах, поджидающих меня в пути (опять же, еще раз повторюсь, в силу писательской неопытности!).
Оказалось, не так это просто – скупо и внятно, а главное, правдиво изложить ход целой жизни (особенно собственной!).
Как я обнаружил, любое событие со временем незримо набухает, пропитывается, подобно губке, дополнительными смыслами и вызывает эмоции, о существовании которых я ранее не догадывался.
Готов поклясться, что за три с лишним года пребывания на кресте я плакал разве что от боли.
Тех слез жалости к себе, что туманят мне взор, когда я пишу эти строки, тогда у меня даже не возникало.
Вероятно, в минуты испытаний включается внутри нас некий спасительный механизм, помогающий забыть о себе (что-то вроде инстинкта самосохранения!).
И сегодня я меньше всего хотел бы просить о сочувствии к моим прошлым страданиям.
Просто подумал, что кому-то пригодится мой скромный опыт выживания в экстремальных условиях…
Итак, белый ворон сдержал свое слово: что ни день, он прилетал ко мне до рассвета и приносил с собой в клюве то шмат копченого мяса, иногда куриную ножку или ломтик пахучего сыра.
Однажды я все же поинтересовался, откуда еда.
– Да тут, за забором, ее завались! – устало пробормотал ворон, лениво махнув крылом в сторону Московского Кремля.
Но при всей калорийности кремлевских продуктов выжил я все же, как я полагаю, исключительно благодаря духовной пище, которою мой пернатый спаситель делился по-царски щедро и бескорыстно.
Любое мое размышление или немые вопросы встречали его живейшее понимание.
Поначалу меня удивляли его обширные познания в истории, географии, литературе и других гуманитарных дисциплинах (точных наук мы почти не касались по причине их точности).
Как-то он объяснил, что все сведения у него из надежного источника.
«Книга – источник знаний!» – немедленно вспомнился мне плакат на дверях нашей школьной библиотеки.
На что ворон мягко заметил, что книги пишутся людьми, а люди – увы! – полны амбиций и заблуждений.
– Говоря об источнике, я подразумевал Первоисточник! – поправилась птица с нажимом на слове: Первоисточник.
– Всем источникам – Первоисточник! – с предельной серьезностью подчеркнул ворон в ответ на мое затянувшееся молчание…
Подобным телепатическим манером мы и общались с ним на протяжении трех с лишком лет: стоило мне о чем-либо помыслить – как он немедленно откликался и легко разрешал мое любопытство или даже сомнения.
