По поводу «действовать-не-действуя» в одном из текстов можно прочесть следующее: «Люди совершенные по широте и глубине своей добродетели подобны земле; по её высоте и блеску подобны небу; по своей протяженности и длительности подобны безграничному времени и пространству. Тот, кто пребывает в этом духовном совершенстве, не выставляет себя напоказ, но, однако, подобно земле раскрывает себя в своих благодеяниях; он не движется, но, однако, подобно небу, осуществляет различные превращения; не действует, но, однако, подобно времени и пространству, приводит свои труды к совершенному завершению». Но лишь такой человек «достоин владеть высшей властью и повелевать людьми»
[40] .
Укорененный в подобной силе или «добродетели», верховный правитель, ван, в Древнем Китае обладал высшей функцией центра, третьей власти между небом и землей. Считалось, что от его поведения скрыто зависят процветание или бедствия его царства и моральные качества его народа (от «добродетели», связанной с «существом» царя, а не с его «действиями», зависят добрые или злые поступки его народа). [41] Кроме того, указанная функция центра требовала поддержания того внутреннего «победоносного» образа бытия, о котором говорилось ранее, и которому соответствует смысл известного выражения «неизменность в середине», связанного с учением, которое утверждает, что «в неизменности в середине проявляется небесная добродетель». [42] Если это условие соблюдается, в принципе ничто не способно поколебать установленный ход человеческих дел и государства [43] .
В более широком смысле идея того, что основной и первостепенной функцией царя или вождя является свершение обрядовых и сакральных действий, составляющих центр тяжести жизни в традиционном мире, была широко распространена в традиционных обществах от доколумбового Перу и Дальнего Востока вплоть до греческих городов и Рима, тем самым подтверждая уже указанную неотделимость царского сана от жреческого или понтифика. «Цари», —говорит Аристотель, — «обладают этим саном, поскольку они являются жрецами общего культа». [44] Первой из обязанностей царей Спарты было исполнение жертвенных обрядов. То же можно сказать и о первых царях Рима, а также о многих правителях имперского периода. Царь, обладавший неземной силой, укорененной в «большее-чем-жизни», естественным образом представал как тот, кто по преимуществу способен обеспечить действенность силам обрядов и открыть пути, ведущие в высший мир. Поэтому в тех формах Традиции, где имеется отдельная жреческая каста, царь согласно своему изначальному положению и функции принадлежит к этой касте и по сути дела является ее главой. Кроме Рима начального периода, то же самое можно сказать и о Древнем Египте (именно для того, чтобы не утратить способности придавать действенность ритуалам, фараон ежедневно повторял обряд, обновлявший в нем божественную силу), а также и об Иране, где, как написано у Фирдоуси, и как сообщает Ксенофонт,
