Но сперва, до обеда, он нальет в ванну воды, влезет и хорошенько намылится. Ему безусловно нужна ванна. Тело под шоферской униформой спеклось от пота и грязи. Он с наслаждением предвкушал ванну, потом бритье, потом чистую рубашку...
И прищелкнул пальцами, вспомнив, что вся его одежда и вещи находятся в спальне квартиры на втором этаже. Стал гадать, там ли в данный момент Милдред. Объявил себе, что не имеет значения, там она или нет. Он вправе, черт побери, забрать свою одежду. Только, может, она опять начнет драться, а ему этого определенно не хочется. Он сжал губы. В ее интересах не затевать очередную бузу. Черт возьми, лучше ей с ним не связываться. Есть предел его терпению по отношению к этой дрянной шлюхе. По правде сказать, он и так уже чересчур много вытерпел на углу улицы нынче утром. Если вечером она снова начнет, ей придется ходить в бинтах. Ладно, пускай начнет. Пусть будет дома и поджидает его. Пускай только начнет.
Он пошел быстрее, не сознавая, что правда надеется застать ее там затевающей что-то. Вошел в многоквартирный дом, сжав кулаки. Пронесся по темной лестнице, распахнул дверь, ворвался в квартиру.
Гостиная пребывала все в том же разгромленном состоянии. Либо Милдред устроила еще одну вечеринку, либо пальцем не шевельнула, чтобы убрать хлам трехдневной давности. Кэссиди пинком отшвырнул стул, прошел в спальню, направился к шкафу. И сразу остановился, глядя на пепельницу.
Пепельница стояла на столике у кровати. Он посмотрел на окурок сигары, лежавший в пепельнице. Потом взглянул на скомканные простыни, на валявшуюся на полу подушку.
Ну? — спросил он себя. Ну и что? В чем дело? Об этом и думать не стоит. Разумеется, он ни капли не сердится. Нет, конечно. Чего злиться? При нынешнем положении дел она имеет полное право делать все, что заблагорассудится, черт побери. Если ей хочется пригласить сюда Хейни Кенрика и прыгнуть в постель с этой жирной грязной свиньей, все в порядке. Если хочет, пускай занимается этим с Хейни каждый вечер. Пускай Хейни ей дарит подарки, дает деньги, всю белиберду, за которую пожелает платить.
Кэссиди отвернулся от постели, пошел к шкафу, велев себе поторапливаться, собрать вещи и выметаться к чертям.
Он открыл дверцу шкафа. Тот был пуст. Он стоял и хлопал глазами. В шкафу должны были быть три костюма, несколько брюк и несколько пар обуви. На верхней полке должны были лежать, как минимум, дюжина рубашек, столько же трусов, носки, носовые платки.
