Канцлер Аденауэр в 1952 году прямо заявил: «Думаю, нам необходимо покончить с выслеживанием нацистов».
[319] Казалось маловероятным, что в стране, которая так отчаянно хотела забыть о своем недавнем прошлом, появится новый «охотник за нацистами». И все же это произошло. Новый герой – Фриц Бауэр – не был похож на Визенталя или Фридмана, которые любили эпатаж, действовали независимо и самостоятельно. Он имел больше общего с Яном Зейном, польским следователем, который вел дело против Рудольфа Хёсса и персонала Освенцима.
На первый взгляд они были довольно разными: Бауэр вырос в светской семье немецких евреев и большую часть холокоста прожил в изгнании; Зейн происходил из семьи католиков с немецкими корнями, и его брат во время оккупации объявил себя фольксдойче. Однако эти различия были менее важны, чем сходства. Оба заядлые курильщики, они оказались талантливыми прокурорами и всегда тщательно выстраивали дела, гарантируя себе победу в суде. В то время, когда сотрудничество с двух сторон «железного занавеса» было редкостью, они доказали, что это возможно, совместно собирая доказательства для судебных процессов.
Оба видели свою миссию не только в том, чтобы призвать к ответу виновных, но и в создании исторического прецедента для нынешних и будущих поколений.[320] В Германии, стране, где военных преступников было гораздо больше, чем в Польше, такая задача была и более нужной, и гораздо более трудной.
Бауэр играл в Германии куда более значимую роль, нежели Зейн в Польше. Уже в 1952 году о нем стали писать газеты. Бауэр тогда начал дело против бывшего немецкого генерала, пытаясь доказать, что сопротивление Гитлеру было не изменой, а героизмом. В 1960 году он организовал новый процесс по Освенциму, который встряхнул всю страну, заставив вспомнить о холокосте и прочих преступлениях войны. Бауэр часто выступал по телевидению в дебатах о том, как поступить с нацистским наследием. Однако в 1950-е, даже когда он сыграл ключевую роль в поимке Эйхмана, Фриц все еще предпочитал держаться в тени.
Хотя его успехи должны были принести ему широкую известность, он так и не получил заслуженных наград, а после смерти в 1968 году в возрасте шестидесяти четырех лет и вовсе оказался практически забыт. За пределами Германии о нем почти не знали. Лишь в последние несколько лет Германия вновь стала открывать для себя Бауэра. И как часто бывает в случаях с «охотниками за нацистами», этот процесс сопровождался жаркими дебатами.
