Правота Денсона была доказана еще и тем, что канцлер Конрад Аденауэр, возглавивший только что созданное западногерманское правительство, предлагал объявить амнистию для многих, кто подвергся судебному преследованию, – чтобы «после трудных времен начать с чистого листа», как он объявил на одной из первых встреч своего кабинета.[239] Однако в случае Кох западногерманский суд заново приговорил ее за подстрекательство к убийствам и жестокое обращение с заключенными к пожизненному сроку.[240] Точно такой же приговор, какой она получила на суде, который вел Денсон. Как он и предсказывал, немцев ее освобождение возмутило не меньше, чем американцев.
Петер Хейденбергер позднее навестил Кох в тюрьме и взял у нее интервью. Он признал, что испытывал почти жалость к этой невзрачной женщине, которую некогда считали сексуальным монстром. Все былое очарование ее покинуло, она походила скорее на «секретаршу из маленького городка, слегка озабоченную, с которой вы бы не стали связываться».[241] Обсуждая ее дело десятилетия спустя, Хейденбергер отметил, что Ильза Кох вполне подходит под определение «банальности зла», хотя этот термин и был придуман уже после ее приговора.
В 1963 году, почти забытая всеми, Ильза Кох добилась встречи с несовершеннолетним сыном, Уве, который знал о матери лишь то, что она была им беременна во время суда в Дахау.[242] Он стал периодически ее навещать. В 1967 году ему сообщили, что она повесилась. Ильза оставила предсмертную записку: «Я не могла поступить иначе. Смерть для меня – освобождение».[243]
* * *
Хотя в деле Кох общественная поддержка была явно на стороне Денсона, в целом мнения по судебным процессам в Дахау заметно разнились. Денсону приходилось снова и снова доказывать, что подсудимые отлично понимали, в чем заключается их цель, и что они совершали преступления по «предварительному сговору». Его противники утверждали, что это слишком размытое понятие и потому процессы нельзя считать в полном смысле слова легитимными.
Среди самых непримиримых критиков оказался не кто иной, как Бенджамин Ференц, молодой прокурор Нюрнбергского процесса, выигравший дело против двадцати двух руководителей айнзацгрупп. Суды в Дахау «абсолютно ничтожны, – заявил он. – Они не имеют ничего общего с законом. Это скорее военно-полевой суд. Правосудие я себе представляю не так».[244]
Денсон отстаивал свою правоту вплоть до самой смерти в 1998 году, утверждая, что суд получился справедливым, насколько это вообще было возможно в тех обстоятельствах, – и совершенно необходимым. Однако своей победой, равно как и вынесенными смертными приговорами, он вовсе не гордился, о чем прямо сказал в 1991 году на лекции в Университете Дрю: «Гордость во мне вызывает другое: когда кто-то из выживших приходит и говорит: спасибо за все, что вы для нас сделали».
