— Штурмфюрер Енихе, я взял краткосрочный отпуск, чтобы отвезти семью в Гессендорф. На время моего отсутствия вы будете исполнять обязанности лагерфюрера.
— Оберштурмфюрер, вам придется найти другого заместителя, — Енихе вытащил бумагу, выданную ему обергруппенфюрером, и протянул ее Шлихте.
Ознакомившись с ней, тот сразу перестал быть официальным.
— Ты уезжаешь, Отто?
— Об этом я не могу сказать даже тебе.
— Понимаю… Хочу посоветоваться с тобой, но сначала взгляни на эту инструкцию.
Он достал ее из сейфа и передал Енихе.
«В связи с тем, что союзные армии подходят к границам рейха, возникла опасность того, что часть заключенных может попасть в руки наших противников. Фюрер и рейхсканцлер считает это крайне недопустимым. Заключенные из прифронтовых районов должны угоняться в глубь Германии. (Место определенно будет указано в телефонограмме.) Всякое сопротивление при этом должно пресекаться со всей строгостью военного времени. Что касается политических заключенных из числа русских и поляков, то фюрер считает необходимым уменьшение этой категории в ближайшее время на полтора-два миллиона.
Массовые экзекуции[19] проводить в пустынных, заранее выбранных местах, куда заключенных доставлять под видом эвакуации. Следы экзекуции должны быть скрыты (сжигание, закапывание). Ответственность за выполнение настоящего приказа несут персонально коменданты концлагерей.
Начальник полиции порядка
группенфюрер СС Корн».
— Телефонограммы еще не было? — спросил Отто.
— Нет, но она может поступить с часу на час. Ты ведь знаешь, русские перешли Одер.
— Я не завидую тебе, Ганс, — многозначительно сказал Енихе.
— Я сам не завидую себе, поэтому решил отвезти свою семью в Гессендорф, а потом будь что будет.
— Разве Гессендорф еще не заняли американцы?
— По моим сведениям, нет.
— Как только отвезешь семью, ты сразу вернешься?
— Ну, конечно.
В этих словах Енихе уловил неискренность и понял, что Шлихте просто собирается сбежать к американцам, и решил это использовать.
— Ты, конечно, знаешь, что союзники после войны намерены предать международному суду «военных преступников», как они называют. Только за одну эту акцию можно заработать петлю на шею.
— Но если я не буду принимать в ней участие, если я буду в отъезде?..
— Кого ты собираешься оставить вместо себя?
— Наверно, Шлюпеннагеля.
— Этого служаку? И вручишь ему приказ?
— А как же иначе?
— Тогда твое отсутствие тебя не спасет. Шлюпеннагель на суде покажет, что он только выполнял твой приказ.
