В небе скрестились лучи прожекторов, но тут же погасли, так как зенитные батареи, предназначенные для охраны «Мариине», большей частью были отправлены на фронт, а оставшиеся уничтожены бомбами.
Одна группа самолетов сменяла другую, и уже трудно было представить себе, что творилось на месте бомбежки.
Отто все еще стоял около дверей убежища с Иреной. По щекам ее текли слезы. Он вспомнил, что лагерь польских пленных офицеров, где был ее брат, тоже находился на «Мариине».
Пятая армада бомбардировщиков прошла в том же направлении, что и другие. Огромной силы взрыв потряс землю, и раздался звон вылетевших стекол.
Последняя группа, видимо, сбросила канистры с бензином и фосфором: все вокруг озарилось заревом многочисленных пожаров.
Рокочущий гул бомбардировщиков удалился в сторону моря. Отто вбежал в дом и позвонил на «Мариине». Телефон не работал. Когда он вышел, Ирены не было в саду. Отбоя еще не давали. Но он выкатил свой «цундап» и помчался на завод — было ясно, что налет закончился.
Чем ближе он подъезжал к «Мариине», тем светлее становилось вокруг и тем сильнее слышались треск горящих балок, шипение боровшейся с огнем воды и человеческие стенания.
Уже в районе Верфтштрассе он увидел, как земля, словно солома, горела от фосфора ярким пламенем, увидел разрушенные жилые дома. Разрушений становилось все больше, и теперь отчетливее слышались человеческие голоса: пожарников, отдающих команды, раненых, матерей, зовущих своих детей. Приходилось замедлять ход, объезжая воронки, завалы.
Одинокое завывание уцелевшей в этом районе сирены известило о том, что самолеты уже далеко.
Из подвалов, из убежищ вылезали люди. На некоторых дымилась одежда.
К центральному входу «Мариине» нельзя было проехать на мотоцикле, все было изрыто воронками. С места, где остановился Отто, были хорошо видны ближайшие цехи. Они представляли собой груду покореженного, черного от копоти металла. На одной из опорных балок горел прилипший кусок фосфора. Трепетный язык пламени бился на ветру в ночи, как флаг.
Отто развернул мотоцикл и с трудом пробрался к запасному выходу с завода: отряды фольксштурма уже успели немного расчистить дорогу, разбросать балки, бревна, лежащие на ней.
Прямо у запасного входа на завод горели бараки лагерей военнопленных. Изгородь из колючей проволоки была искромсана, сторожевые вышки повалены, на земле то там, то здесь лежали убитые.
Дорога на аэродром была относительно целой, хотя от цехов вокруг остались одни руины. Даже огромное конусное убежище — башня, где прятались работники конструкторского бюро, — покосилось.
