Что тут началось! Темнотища навалилась на нас со всех сторон. Вьюга с воем и шипением принялась вить вокруг нас ледяные кольца.
Возле самолета начали вырастать сугробы, и холодом тянуло от остывающего металла.
- Н-да, история, - сказал летчик Володя и рассмеялся.
И тут я понял, что смех в тяжелую минуту - это тоже кусочек Солнца. Потому что он греет и даже светится в темноте. Честное рыжее!
- И рация сломалась... Что делать будем? - растерянно спросил Сашка-штурман.
- На месте стоять нельзя. Так и замерзнуть недолго, - летчик Володя понял воротник, похлопал Сашку по спине. - Будем оленеводов искать, где-то они в этих местах кочуют. Ну, шарф замотай потуже и пошли...
И вдруг я услышал чьи-то мягкие бархатные шаги. Даже не шаги, а осторожное "скрип-скрип" снега под чьими-то меховыми лапами.
"Кто бы это мог быть? - подумал я, - Скорее всего какой-нибудь белый бродяга-медведь". Я не ошибся. Это был большой, старый медведь. Его трудно было разглядеть сквозь вьюгу на снегу, и только черный нос был как черная пуговица, пришитая к белому меху.
Скорее-быстрее-сейчас же-немедленно я подлетел к нему.
- Славный, добрый Мишка, - прошептал я ему на ухо. - Какой же ты, право, умница и симпатяга. Ты пришел как раз вовремя. Ведь ты такой сильный и без труда довезешь их обоих на спине.
- Тише, тише, - проворчал старый Медведь. - Кто бы ты ни был - не спугни добычу. Не спугни добычу.
- Какую добычу? - удивился я. Глупый наивный луч, я еще ничего не понимал. А ведь мог догадаться по его вкрадчивым, осторожным шагам, что он замышляет недоброе. - Здесь нет никакой добычи. Здесь только двое хороших людей, которыми попали в беду и того гляди замерзнут.
- Они не успеют замерзнуть, - хрипло рассмеялся старый Медведь. - Я подойду поближе да еще прикрою лапой свой черный нос, чтобы он не был заметен. Потому что я всегда подкрадываюсь и нападаю потихоньку. Понимаешь меня, тонкий голосок из пустоты? Нет, они не успеют замерзнуть...
Вот оно что! Только теперь я все понял. Я так разозлился, распалился, клянусь Солнышком, в эту минуту я мог бы растопить целый сугроб.
- Слушай меня, старый обманщик, - прошептал я. - Если ты не будешь повиноваться мне, как малый медвежонок, я разрисую тебя с ног до головы черными полосами, словно зебру. Да еще подпалю сразу с хвоста и ушей.
- Ах ты, говорящая муха, - в ярости проскрипел старый Медведь. - Ты еще смеешь мне приказывать, мне, повелителю белой пустыни?!
