Михаил отпустил кнопку, вынул аккумулятор, постучал им о край тумбочки, вставил обратно и вновь зажал кнопку. Телефон неприлично хрюкнул, завибрировал, засветился.
— Да! — обрадованно воскликнул Грибин, но тут же от ликования не осталось и следа.
Экран, покрытый паутинками трещин, излучал только свечение, буквы и цифры, которые Михаил надеялся увидеть, отсутствовали вовсе.
— Черт, черт, черт! — ругнулся на аппарат Грибин. — Я даже в телефонную книжку забраться не смогу.
Он напряг память, пытаясь вспомнить хотя бы один номер, как вдруг телефон ожил. Треща, как старый патефон, аппарат вылил из себя залихватскую мелодию Вольфганга Амадея Моцарта. Не веря в чудо, Грибин поднял глаза к небу и с облеченной улыбкой на круглом лице истово выдал:
— Спасибо тебе, Господи! — И нажал кнопку ответа.
Из динамика наперебой послышались голоса. Хотя они и были искажены помехами, но для Михаила это звучало райской музыкой.
— Але, братан, это ты? — спрашивал мужской голос.
— Миша, Миша, ответь, не молчи, — перебивал его женский.
Грибин узнал этот звонкий тембр, то была Света Красавина.
— Да, — сипло ответил Михаил, слезы душили его и мешали говорить. — Света, я тебя слышу.
— Что?! — кричал Светин голос. — Говори громче, тебя плохо слышно!
— Э, а чего это только ты с ним… — врезался мужской голос и что-то еще невнятно прокряхтел.
— Света, Света! — испугавшись, что связь прервалась, завопил Михаил.
— Братан, але, братан, это я, Гоша, как ты там? — сквозь электрический треск снова прорвался голос.
«Интересно, что они делают вместе?» — промелькнула мысль, но Грибин отмахнулся от нее, посчитав это несущественным.
Из глаз Михаила потекли слезы.
— Гоша, — всхлипнул Грибин, утирая щеку ладонью, — я, я нормально.
— Там Лукас ничего не натворила?
В секунду, словно быстро сменяющие друг друга слайды, в голове Грибина промелькнули события минувших дней. Тимур Айдар с носком-Веней в горле. Илья Стрелкофф с синим перекошенным лицом, отравленный уткой в апельсинах. Бамбр с проломленным сковородкой черепом. Вася Рай с торчащей из спины окровавленной кепкой. Изрубленный в куски блондин Джимми. Тряпичное тело удушенной подушкой Миланы Милой. И над этим всем белая, перепачканная кровью, пугающая своим безумным взглядом маска умирающей Даши Лукас, шипящая последние слова:
— …я вам не прощу.
Михаил сглотнул, тряхнул головой, отгоняя видение, глубоко вдохнул, чтобы успокоиться, затем ровным и твердым голосом спросил:
— Гоша, Света, кто-нибудь из вас знает телефон шотландской полиции?
