Дом Норберга располагался в престижном районе Лос-Фелис, и по дороге к нему был указатель на Гриффит-Парк. После того, как Экерз проводил Лиду до виллы и уехал, она установила в телефоне карту Лос-Анджелеса, прочитала про обсерваторию Гриффит и отправилась на прогулку.
Парк был огромен. Лида не спеша слонялась по ухоженным дорожкам и даже встретила на одной из них известную актрису с собачкой. Потом перекусила и пошла к обсерватории, которая своим величием и сферическими крышами походила на восточный сказочный дворец. Оттуда открывался захватывающий вид, на фоне которого активно фотографировались туристы. Когда Лида, наполненная новыми впечатлениями, вышла из обсерватории, только светлая полоска у горизонта напоминала о прошедшем дне. Город мерцал тысячами огней.
Лида почувствовала, что проголодалась, и по пути заехала в мексиканскую закусочную. При походах в магазин Лида всегда руководствовалась правилом сытого желудка: с пустым она накупала кучу лишнего. Так случилось и теперь. Из-за сочетания пряных ароматов и новых названий Лида заказала чересчур много. В итоге она лишь смогла попробовать каждого блюда понемногу, и все они оставили у нее во рту дразнящий жар.
Насытившись, Лида вернулась в автомобиль, но обнаружила, что телефон с картой сел. Она попыталась доехать по памяти, но пару раз свернула не туда и оказалась в незнакомом районе. Какое-то время она кружила по городу, пока не сообразила найти сначала Гриффит-Парк, а уже оттуда было рукой подать до Лос-Фелис.
Когда она зашла в дом, почти наступила полночь. Свет не горел. Либо Андерс так и не приходил, либо уже снова исчез на съемках. Лида ополоснулась и забралась в свою просторную уютную постель, которая так нежно обволакивала кожу своими прохладными сатиновыми объятиями.
Разбудили ее яркий свет и голос Андерса.
— Лидия! Господи!.. — дальше следовали какие-то шведские ругательства.
Андерс стоял у стены-окна и открывал жалюзи.
— Твою мать, Норберг, отвали, — по-русски сказала Лида и уткнулась лицом в подушку.
— Что? — переспросил Андерс.
— Дай поспать, говорю, — она перешла на английский.
— Где ты вчера была? И прикройся ради всего святого, я не могу с тобой разговаривать, когда ты в таком виде!
— Что? — в свою очередь переспросила Лида.
А потом вспомнила, что вчера после душа легла спать голой. Ночью было жарко, и одеяло служило ей скорее для обнимания, чем для укрывания. От этой мысли Лида проснулась окончательно и тут же натянула одеяло до подбородка.
