— Не трогать. Это святое.
Толстый мент вырвал футляр со скрипкой и замахнулся им, чтобы ударить по башке старого лысого музыканта. Кстати, парик остался в большом ресторане.
— Стой, сучара! — вдруг заорал, приседая, Сашка блатным каким-то голосом, человек, еще недавно страстно и складно говоривший на музыкальные темы. — Как же я вас ненавижу! А вот дайте Вове-Бороде позвоню… это наш профэссор, — оскалил он кривые зубы. — Он тебе скажет, сильно бить или потише.
— Какая еще борода?.. — прохрипел толстяк, схвативший скрипку, но второй милиционер вдруг одернул его и молчаливым взглядом дал что-то понять.
— А ты откуда его знаешь? — спросил второй мент у музыканта.
— Я всё знаю в мой стране! — горделиво заявил Сашка. — Дайте мне телефон!
Судя по всему, сотрудники порядка не хотели, чтобы он звонил. Но Юра Галкин, еще не успевший выложить на стол всё содержимое своих карманов, быстро подал музыканту свой сотовый.
Слегка раскачиваясь, но вполне соображая, что он делает, Сашка набрал номер и, кашлянув, сказал:
— Вова, это я, Сашка. Меня менты замели, да в Железнодорожном. Ну, рядом с тобой. Скажи им. Моцарта играть не дают. Хорошо, — и протянул трубку. — Кто у вас главный?
На глазах багровея, трубку взял второй милиционер. И послушав две-три секунды, вдруг заныл:
— Владимир Александрович, да они просто были пьяны… ну, и мы, чтобы проводить домой… Сейчас. На нашей. Сделаем, — вынув из рук первого милиционера футляр со скрипкой, он передал его Сашке, затем, развернувшись, хлобыстнул своего напарника по морде.
— Иди, промой шары. Скажи спасибо, если завтра… — он не договорил.
Напарник молча отступил к стене. Дежурный хмуро смотрел на происходящее.
Я спросил:
— Могу ли обратно положить к себе свои предметы?
— Конечно, — спокойно отвечал второй сотрудник. — Я вижу, вы протрезвели. А выглядели очень пьяными. Извините.
— Чего не бывает, — буркнул Юра, пряча сотовый.
Сашка обнял скрипку в чехле и, ничего не говоря, вышел первым на улицу, под звезды.
К крыльцу задом подкатил «воронок», мигая фарами. Мы поняли, что его подают нам. Это выглядело смешно и ужасно. Но Сашка не стал более ни ругаться, ни веселиться перед милиционерами, только рукой махнул:
— Спасибо. Мы сами.
Минут через десять, уже отдышавшись, мы стояли возле отключенного на ночь фонтана, перед театром оперы. Музыкант выглядел смущенным.
— Извините, господа, — сказал он. — Такие встречи нарушают нормальное общение. Хотя, может быть, это и хорошо, что нас еще раз унизили…
