Они долго не возвращались. Наконец один из них, постарше, вбежал в фойе, протянул два билетика.
— Энвер Горыныч… простите… — и, смутившись, поправился шепотом. — Энвер Горяич… вот!
— Спасибо! От Горыныча слышу! — обрадованно ответил Горяев, отдавая ему насильно деньги за билеты. Потрепал по плечу. В конце концов почти одногодки. Подумаешь, оговорился. А может, так Горяева за глаза и зовут? Спасибо!
Энвер поспешил домой.
Жена надела кожаное пальто и сапожки, и они медленно побрели по темной грязной улице. Энвер светил фонариком. Надо было бы надеть резиновые сапоги, но ради Амины он пошел в ботинках. Они медленно брели, обходя лужи, угадывая по черному жирному блеску их берега, — сама вода не мерцала. На перекрестке застряли. Здесь асфальт был взломан тракторами и бульдозерами, в темноту уходили глубокие канавы… Энвер и Амина вернулись, долго совещались, какой выбрать маршрут, — пошли по улице Королева, оттуда через двор гастронома на площадь… а там были настланы доски. Что делать, если город строится? Манжеты брюк отяжелели. Конечно, Энвер вляпался в грязь…
— А фильм-то какой?
— Не все ли равно.
Она засмеялась. Горяев косился на жену и думал: «Красивая… Одна, все время одна. Конечно, ей плохо. И эти ласточки…» Он впервые испугался за нее.
В кинотеатре купили мороженого, очень сладкого и жесткого, ели, посмеиваясь, и обратили внимание, что на многих девушках модные цветные брюки, — вот тебе и Каваз! — а парни одеты в малиновые, ярко-зеленые, желтые расклешенные джинсы. Молодежь летает на крыльях. Вот так, Энвер! Клеши мотались, шуршали, народ громко переговаривался, на хорах играл духовой оркестр со скрипкой, буфетчица то и дело доливала свои стеклянные конусы с яблочным и сливовым соком, и люди, чокаясь, пили. Здесь не было бездельников — у всех грубоватые руки трудящихся, обветренные лица. Очень многие в толпе здоровались с Аминой, и она посветлела, совсем отошла, взяла Энвера под руку и украдкой терлась щекою о рукав его плаща.
Фильм был про каких-то гусаров, цветной, длинный… Энвер уставил глаза на экран и думал о жене, о СМУ-13, о глиняном колодце, в котором он сегодня побывал с электросваркой. Там так неудобно. Чуть себе ногу не сжег. Амина, судя по всему, всерьез смотрела фильм. А может быть, это ему казалось…
Потом они медленно шли домой, дождь перестал, поднялся ветер.
Снова обходили канавы и лужи, кружились и возвращались, посматривая друг на друга.
Вернувшись домой, они выключили свет и долго не спали, плакали и целовались…
