— Вы что-то хотели сказать? — услышал Энвер голос Морозова.
Киношники уходили. В кабинете стало темно, только лампа с абажуром на столе. Энвер вскочил, потер лоб. Не без задней мысли сказал:
— Да вы, наверное, уже прочли все мои мысли…
Морозов помолчал. Секретарша внесла фарфоровые чашки, чайник, сахарницу и серебряные ложечки с витыми черно-серыми ручками.
— Прошу! Как здоровье? Не гриппуете?
— Нет, Анатолий Валентинович. А как вы?
— Хава ева, как говорят англичане. Гнилой Запад лежит вповалку… Ну что у вас? Неплохо, говорят, живете? Можно только хвалить. Другим хуже.
Горяев насторожился. «Другим? — хотел он спросить с невинной улыбкой, но лицо не слушалось, сил уже не было играть. — Разные другие есть. Кому-то и в самом деле хуже. А кто-то, может, сам виноват. И хотят выехать за счет других…» Но ничего этого с тонкой улыбкой не сказал Горяев, а простодушно пожаловался:
— Строители просят, чтобы мы снова, как в прошлом году, отдали им механизмы с людьми… Говорят, из-за нас отстают. А помните, Анатолий Валентинович, они брали? Сели в лужу! И нас посадили!
— Довольно мерзкое выражение, — с улыбкой заметил Морозов.
— Простите… — смутился Энвер и продолжал. — Уж на что трубоукладчик «кательпидер» американский — его из пушки бей, не разобьешь! — вернули — стыдно обменивать по гарантии, хотя всего год работала машина.
— Ваши же люди работали, — мягко заметил Морозов.
— Это неизвестно! Мы же не видели, наши или не наши! Не может быть, чтобы наши так! Почему тогда они у нас так не работали? А перешли туда и стали так работать?.. Вот. Из шестисот специалистов мы обратно получили сорок два.
— А что же эти остались? — иронически в нос пропел Морозов. — Если они так любили технику… и родное руководство ОМ?
— Квартира.
— Ага. Понятно, — сказал Морозов, хотя, конечно, прекрасно знал сам. — Спасибо.
«Сейчас ругаться будет», — испугался Энвер. Но Морозов, видимо, сдержал гнев. Может быть, из-за того, что парторг защитил сегодня Кирамова. И Энверу стало не по себе.
— Посмотрим. Еще ничего не решено, — наконец ответил Морозов.
Горяев встал.
— Куда вы?! Посидите. А в комплексных бригадах великий смысл. Вы это должны как бывший инженер понимать. С двумя или тремя дипломами? Находка для партработы. Не жалеете?..
Они помолчали.
— Вы знаете Кирамова? — вдруг печально спросил Морозов. Он оперся подбородком на белую сухую ладошку, и борода выпятилась. — Мне его очень, очень жаль…
«И у этого белая голова… и у того… — почему-то подумал Энвер. — Неужели он обо всем этом помнит, он, заключающий миллионные договоры, ездящий по заграницам».
