Он закричал, подражая им, но, забыв об ограниченности человеческих возможностей, ушел в верхний регистр, и звуки получились искаженными. Его оставшиеся конечности были усеяны, как пиявками, множеством крошечных инструментов.
Ему требовалась поддержка первосвященника, его божественной матери и отца в одном лице. Но тот, очевидно, подвергался такому же медленному расчленению. Грогов там не было — он уловил их горестные возгласы из другого конца комнаты в ультразвуковом диапазоне. Затем его опять охватил приступ тупой беспомощности, и он перестал слышать — но что-то у него пока еще оставалось… что? И это тоже ушло.
Несмотря на головокружение, он разглядел, как к фигурам в белом присоединилось еще несколько. Ему показалось, что он узнал одну из них. Она очень походила на ту, что совсем недавно ежедневно надоедала ему.
Человек этот что-то кричал, и, превозмогая усиливающееся головокружение, священник попытался повторить, показывая, что узнал его:
— Я не могу вынести вида того, что вы делаете, — этого нельзя было делать никогда!
Но тонконогий, если даже это был он, не признался. Он обхватил руками переднюю часть своей верхней головы и быстро вышел из комнаты, практически как если бы…
Тупое ощущение возникло еще раз, и белые фигуры с интересом взглянули на свои приборы.
Директор Экзозоопарка лежал на кушетке и через соску поглощал раствор глюкозы. В чувство его приводил бывший ученик, а теперь член Исследовательского корпуса с дипломом исследователя. Гуси Фиппс, прилетевший из Макао, был уютным человеком.
— Вы изменили своей стойкости, Михаил. Вам следует переключиться на синтетическую пищу — это пойдет вам на пользу. Нельзя же впадать в расстройство при виде вивисекции! Сколько вы их сделали собственными руками?
— Знаю, знаю, не напоминай. Меня просто смутило именно это существо, которое постепенно разделывали на мелкие кусочки на скамье, а оно не показывало никаких признаков боли или страха.
— Что скорее ему в помощь, чем во вред.
— Боже, я все понимаю! Но эта его ужасающая кротость! В какой-то момент я почувствовал, что присутствую на генеральной репетиции встречи человека с любой какой бы то ни было новой цивилизацией. — Он неопределенно показал на потолок. — Или, может быть, я хочу сказать, что под научной этикеткой вивисекции я разглядел в человеке сохранившуюся с древних времен жажду крови. Для чего существует человек, Гуси?
— Такой взрыв пессимизма очень похож на вас. Мы движемся прочь от первобытного, грязного, животного начала к светлому духовному. Это долгий путь, но…
