- Ваше величество, - снова по молчаливому согласию воинов поднялся Мардин, - мы должны стать шпионами?
- В военное время, Мардин, это называется разведкой. А война уже началась. Вот только по непривычным для нас правилам, - голос Хардиана прозвенел закалённой сталью, пресекая дальнейшие возражения.
Круглый Зал опустел только после заката. Мардин покинул его последним. Наутро воину предстояло вместе с сорока девятью соратниками отправиться в Уголье, самое большое государство Великого Союза. Поздний вечер встретил его тёплым осенним дождем. Домой идти пока не хотелось, и Мардин медленно побрёл по сияющим сотнями огней улицам Великого Города. Ноги сами повели его к морю, и вскоре он оказался на крепостной стене. Полторы тысячи лет назад король маленького тогда прибрежного государства повелел сделать свою столицу неприступной для ритийских пиратов. Тогда был заложен первый камень. Теперь поднимавшаяся прямо из моря отвесная стена казалась творением самой природы. Со стороны города высота её не превышала тридцати локтей, зато по другую её сторону были двести локтей пустоты и подводные скалы. Стена огибала мыс, на котором стоял Великий Город, и исчезала, сливаясь с отвесными скалами. Мардин посмотрел на море, в которое проливным дождём рушилось ночное небо, и медленно двинулся на запад, кивая стоявшим через каждые сто шагов караульным. Вскоре он оказался возле Северной Башни. Чуть в стороне виднелась в свете сигнальных огней мраморная статуя эльфа, стоявшего на самом краю, спиной к обрыву. Мастера Эдель-Тора установили её шестьсот пятьдесят лет назад, но никто не знал, почему. Мардин приблизился к изваянию и впервые за много лет присмотрелся внимательнее. Высокий, не ниже самого Мардина, эльф обладал идеальными, как у всех его сородичей, чертами. Мраморный плащ развевался на ветру, обе руки были прижаты к груди, словно скрывая что-то под рубашкой. Но поразило воина не великолепное исполнение. Все статуи эльфийских мастеров являли собой произведения искусства. Мардина поразил взгляд мраморного эльфа. Такой взгляд воин видел лишь однажды, когда остался на поле боя один на один с противником. Тот юноша, единственный из всех, с кем случалось драться Мардину, не испытывал страха перед лицом смерти. Посвящённому его лицо вспоминалось до сих пор. Тот мальчишка умер со взглядом победителя. Тогда Мардин впервые подумал, что война дело не благородное, и нет такой причины, по которой люди должны убивать друг друга. Взглянув ещё раз на эльфа, словно пытаясь лучше запомнить мраморное лицо, воин пошел прочь. Когда он скрылся из виду, от угла башни отделилась высокая фигура. Сигнальные огни бликами отразились на светлых одеждах. Инголиан посмотрел вслед Посвящённому и приблизился к изваянию.
