— Ты не сможешь сбежать. Ты сам себя загнал в ловушку, — сказал пацан. Меланхолично и равнодушно. Так может говорить только человек смирившийся со своей участью. Осознавший ее и смирившийся.
— Что ты сделал? — прохрипел Страх и Ужас, и едва не упал от толчка в спину. Выйти за пределы рисунка до окончания ритуала он не мог. Таковы условия. Ритуал нельзя прерывать. И не имеет значения, что сейчас это уже совсем не тот рисунок, а ритуал не похож ни на что ранее им виденное.
— Замыкающий амулет, — пацан усмехнулся и непослушными пальцами, пачкая кровью все еще белую рубаху, извлек из-за пазухи маленькую подвеску — переплетение ломаных линий из кости, дерева и серебра.
— Но…
Весь кошмар ситуации получилось осознать как-то сразу. Без насыщения силой эта вещица была бы просто дешевым украшением, имитирующим ритуальный рисунок. А для того, чтобы подобную поделку напитать силой, понадобится не один год. Торопиться с этим нельзя. Торопливости такая хрупкая вещичка не выдержит.
— Ты правильно догадался, — сказал мальчишка, немного понаблюдав за переливами эмоций на лице учителя. — Я решил это сделать с самого начала. Я не нашел другого способа избавиться от тебя.
— Но… Ты же тоже умрешь. Замкнув круг, ты убьешь и себя.
— Я знаю. И что? — воплощенное равнодушие к собственной судьбе. — Я бы умер в любом случае, что бы я ни делал. Твои ученики выживают крайне редко. А если нет спасения, свою жизнь следует продать подороже. Разве не так? Думаю, твоя жизнь отличная цена за мою.
В этом мальчишка был прав. Единственный ученик, который пережил обучение, был недостаточно силен для проведения ритуала. И он был необходим для того, чтобы следующие ученики верили, что и у них есть шанс выжить и стать могущественнее. Этот же пацан, похоже, оказался излишне недоверчивым. Или слишком умным для своего возраста. Недостаточно заносчивым и самоуверенным. А еще любил свою семью больше, чем себя. С талантливыми детьми это случается очень редко. Крайне редко. Надо же, какой уникальный экземпляр.
— Тебе совсем не страшно? Смерть это навсегда, — вкрадчиво произнес Страх и Ужас. Он все еще на что-то надеялся. Если пацан дрогнет, заколеблется, упустит решимость, на мгновение испугается — его амулету передастся эта слабость. Всего на один короткий миг. Но этого хватит, чтобы вырваться из ловушки.
— Кто знает? — беззаботно отозвался ученик, качнув подвеской.
А потом огненные дорожки замкнули все линии, и поляна утонула в море огня. Стихия вырвалась на волю из тесной клетки человеческого тела, плеснулась волной, ударившись об ограничивающий контур, и радостно стала пожирать все, что считала своей добычей. Страх и Ужас так и не успел заметить, как свечи вспыхнули вокруг невыносимого ученика, сумевшего его провести. И, вместо того чтобы мгновенно оплавиться, сначала покрылись льдом, потом полыхнули желтым пламенем, а потом начали расти, истончаться, сплетая еще один, совершенно незнакомый величайшему из собирателей узор. Узор из мягких линий, перетекающих друг в друга, создающих кокон. Узор без привычных острых углов и резких штрихов, не подпускающий огонь к человеку, стоявшему в центре кокона. Потом прошло мгновение, а может, целая вечность, и все еще криво ухмыляющийся мальчишка тяжело упал на землю, впитавшую его кровь.
