А теперь проснулся от того, что какая-то странная парочка таинственно перешептывалась у подножия его монументальной постройки из ящиков, даже не подозревая, что их может кто-то слышать. Прерывать чужую беседу не хотелось. Пугать их – тоже. Оставалось только лежать, не шевелясь, пытаясь не чихнуть в самый ответственный момент.
– ... Да, те самые документы! Я так благодарррен вам, сестрра!
– Тише, я прошу вас, милорд...
И парочка вновь перешла на невнятный шепот. Сергей улыбнулся, обратив внимание на забавное произношение неизвестного мужчины, с натуральнейшим французским прононсом. Раскатистое «ррр» в слове «благодарен» заставило вспомнить Эдит Пиаф и ее известную «Non Je Ne Regrette Rien». Но следующие слова вновь заставили прислушаться:
– ... и все. Сиоллин никуда не денется. Достаточно она водила нас за нос! Все нечестивцы будут уничтожены, а обитель перррейдет под пррротекторрат клана!
Девушка снова что-то тихо сказала, что именно – услышать не удалось. А вот слова громогласного «француза» прозвучали очень четко:
– И не забудьте о ее подвесках! Они должны быть у меня рраньше, чем прррибудет делегация! Вы обязаны их достать, сестрра. Без них наши планы могут рррухнуть!
– Я постараюсь, милорд. Приложу все силы...
– Прррощайте сестра! Я оставлю записку о врремени следующей встрречи в нашем обычном месте.
Послышались тихие шаги, негромкий скрежет, лязг, причем раздавался он не со стороны лестницы, а из самого дальнего от нее угла. Ага, не иначе, как потайной выход.
Еще через несколько секунд ушла и девушка. В подвале вновь воцарилась полная тишина.
– Подвески, милорд... Интересные дела. Тут гвардейцы кардинала по мешкам не попрятались?
Темнота безмолвствовала.
Ладно, подвески подвесками, а ведь еще оставались крысы, которых, как ни крути, нужно убивать. На них завязано и обучение кулинарии, и репутация у учителя. А классовые квесты – это всегда святое и приоритетное.
Поэтому Сергей отложил до поры все мысли о странном разговоре, решив позже аккуратно выведать подробности у брата Таисия. Немного сильнее мужчине пришлось напрячься, чтобы не думать о сладком монастырском вине, которое так и манило с открытого стеллажа, стоило только руку протянуть.
Но, нет. Эдак он снова все проспит. Да и вообще. Как там классик говорил? Из рабочей гущи выгоним пьющих! Золотые слова! Причем сам то, Владимир Владимирович и не пил почти, окромя бокальчика Абрау Дюрсо по праздникам. Вот и мы не будем!
