Рабих в бешенстве. Это начало административного кошмара. Теперь оператор за оператором заставят его часами ждать, потом придется заняться бумажной волокитой и заполнять всякие бланки. Довольно странно, впрочем, что бешенство его направлено не только на потерю: часть его к тому же, по-видимому, добирается и до жены. В конце концов она же первая упомянула о погоде, что в свой черед понудило его свериться с прогнозом, не будь этого, телефон вполне мог бы преспокойно находиться у него. Спокойное и сочувственное поведение Кирстен лишь подчеркивает, насколько она беззаботна и удачлива в сравнении с ним. Когда автобус подъезжает к мосту Ватерлоо, Рабих мысленно связывает произошедшее единой логикой: все боли, волнения и трудности, все до самой мелочи – это ее вина. Она во всем виновата, в том числе и в головной боли, которая прямо сейчас клещами стискивает ему виски. Он отворачивается от жены и бормочет:
– Я все время знал, что незачем нам было отправляться в эту бредовую ненужную поездку – довольно печальное и несправедливое завершение празднования важной годовщины.
Не всякий согласится (или посочувствует этому) с только что сделанной увязкой Рабиха. Кирстен никогда не вызывалась быть хранительницей мобильного телефона своего мужа и вовсе не несет ответственности за все стороны жизни этого взрослого примата. А вот для Рабиха это имеет самый серьезный смысл. Не в первый уже раз все в каком-то смысле – дело рук его жены.
Из всех предположений, касающихся любви, самым неразумным, незрелым, досадным, но тем не менее распространенным является то, что возлюбленный не просто точка сосредоточения наших эмоций, но и (что все же очень странно) ответственный за все, что с нами происходит. В этом предположении и заключается своеобразная и болезненная привилегия любви.
С годами также виной Кирстен становится то, что Рабих поскользнулся на снегу, что потерял ключи, что поезд на Глазго застрял, что Рабиха оштрафовали за превышение скорости, что фирменный ярлычок на его новой рубашке натирает шею, что стиральная машина не сливает воду, как надо, что он не занимается архитектурой на том уровне, о каком мечтал, что у новых соседей музыка по вечерам играет слишком громко и что в их доме теперь едва ли бывает очень весело. И, стоит подчеркнуть, собственный перечень Кирстен в этой же самой категории не короче и не разумнее: это все из-за Рабиха она недостаточно видится со своей матерью, из-за Рабиха на колготках стрелки, из-за Рабиха ее подруга Джина никогда ей не звонит, из-за него Кирстен все время чувствует себя усталой, из-за него куда-то запропастились кусачки для ногтей и из-за него в их доме теперь едва ли бывает очень весело…
