— Сколько прокладок вы тратите за время менструации?
Идиотский вопрос.
— Не знаю, — сказала я.
— Пейте железо и ешьте конину.
Я очень люблю лошадей. Но не в виде конины. Конь для меня это не то же, что конина. Но я ничего не сказала этому старому мудаку. В палате вместе со мной было еще четыре женщины. У одной был огромный живот. Но она не была беременной. У нее был цирроз. Она реально умирала. А физкультурница каждое утро поднимала ее из кровати и прогуливала по палате. Женщина с трудом передвигала ноги.
— Мы никогда не теряем надежду, — сказала мне докторша. — Поэтому она должна стараться поддерживать форму. Надежда всегда есть.
Надежда? Надежда для желтого, сгнившего, измученного тела?
А потом эта женщина попросила каффетин. У них не было. Апаурин. Не было. Андол. Даже его не было. Она кричала от боли. Весь день. И ночью. Можете мне не верить. Но в три часа ночи я вызвала такси. И вернулась домой. Как-то неуверенно позвонила в дверь. Вообще-то неуверенной меня не назовешь. В себе я уверена. Сиськи у меня еще торчат, потому что я не худая. Волосы всегда прокрашены до самых корней, на зубах прекрасные коронки. А если можешь свободно смеяться, то сразу молодеешь лет на десять. Читайте лизу. И тем не менее в ту ночь уверенность меня покинула. А что если Кики не один в нашей постели? Что если он меня списал? Что если у меня рак, а мне этого просто не хотят говорить? У меня вспотели ладони, я дрожала на пороге собственного дома. Постояла немного. Потом позвонила. И еще позвонила. Кики очень крепко спит. Открыла мне Аки. Я рассказала ей про женщину с циррозом. И завалилась в кровать. Умру дома. Прижалась к Кики. Схватилась за его маленький член и заснула. Когда-то мне трех зеленых таблеток хватало на целую ночь и еще полдня.
Включить вам звук, чтобы вы узнали, о чем говорят старики? Нет. Это депрессивно. Может быть, вам не понравится. Может быть, вы не любите слушать грустные истории в это время суток. В какое такое время суток? Вот в это. Мне-то какая разница, два часа ночи сейчас или пять утра. Я жду семи.
Короче, я вам уже говорила. Тот тип врезался в меня с моей стороны, слева, поэтому у меня и болит левая рука. Я все делаю левой. Правой только пишу. Когда пишу. А я никогда не пишу. Кому писать? Когда тот тип, а он оказался на вид настоящим господином, вылез из своей машины, не знаю какой, я в этом не разбираюсь, он заорал:
— Вы ненормальная! Вы что, ненормальная?! Вы же могли убить и себя и меня!!!
