Девочка лежала в слишком большой луже крови. Ей было тринадцать, может, четырнадцать. Старый меч лежал на полу рядом с ней, лезвие было чистым. Она не ранила их.
Я прижала ладони к ее сердцу и голову. Ничего, кроме тишины и смерти.
— Она…? — прошептал Данэлло.
— Ушла, — Целители умели и убивать.
Как они могли? Убить девочку, защищающую отца? Она не была им угрозой.
Мужчины в синем уводили бабушку. Я побежала вперед.
— Нет, Ниа, назад, — кричала она.
Солдаты повернулись ко мне, руки были на мечах. Я схватила книгу со стола бабушки и бросила в них.
— Пустите ее!
Он вытащил меч, шагнул ко мне. Я подняла кулаки.
— Эй! — рявкнул другой солдат. — Это ребенок. Оставь ее.
Почему я не сказала этого Бессмертным?
— Это неправильно, — прошептала я.
— Да, — Данэлло стоял, сжав кулаки, словно хотел ударить кого-то.
Джеатар провел Тессу в комнату. Она упала рядом с дочерью, обняла и уткнулась лицом в ее волосы. Темные, блестящие. Красивые черные волосы.
Я отошла к окну.
— Я должна была что-нибудь сказать.
— Ты не могла, — Джеатар поднес руку к моему плечу, я отпрянула. Его рука опустилась.
— Я должна была попытаться. Заговорить, вспыхнуть их броней — хоть что-то.
— Ты даже не знала, была ли у них боль.
Оставь ее. Это ребенок.
— Я должна была попытаться.
Он вздохнул.
— Тогда мы все были бы мертвы. Тесса, Данэлло, все мы. Кроме тебя, — он шагнул ближе ко мне и окну. — Ты была бы на пути к герцогу. На пути к чему-то ужасному.
— Я уже хуже, чем они. Я их не остановила.
— Но ты остановишь. Мы остановим. Снова.
Я посмотрела на девочку.
— Не достаточно скоро.
Данэлло успокаивал мать, пока Джеатар заботился о девочке. Он принес гробовщика и помог отнести ее на кладбище за городом. Сказал Тессе, когда ее похоронят. Я пошла за ними в виллу.
Злые голоса приветствовали нас. Барников, Сиэкт и остальные из Подземелья и Гевега кричали друг на друга. Мы вошли в комнату, крики прекратились.
— Мондри арестовали, — холодно сказал Джеатар. — Фенда мертва.
Сиэкт вскрикнула, прижала ладони ко рту. Она подбежала к Тессе и обняла ее. Слезы текли у обеих. Сиэкт увела ее за дверь, где я не была, в комнаты, где жили местные.
Никто не говорил. Мы просто стояли.
— Что происходит? — спросил Джеатар.
Барников вышел вперед.
— Это может подождать. Сейчас не…
— Говори.
Он кашлянул.
— Мне жаль семью.
— Вы не из-за этого спорили с Сиэкт.
— Нет. Я знаю, сейчас не время, но уже четыре дня, мы хотим домой. Мне очень жаль, но у нас есть свои семьи. Дела. Если мы могли бы уйти сами, мы бы уже ушли, но вы пообещали, что вернете нас в Гевег.
