-- Вот и все, -- удовлетворенно произнес старик, когда девушка заснула.
Сашку, которого расковали вместе с Людмилой, стерег местный кузнец - широкоплечий, коренастый мужик с иссиня черной курчавой бородой и перебитым носом на некрасивом мясистом лице. Тяжелая длань кузнеца лежала на плече Сашки.
Старик вновь сломал кость, сызнова сложив ее, теперь уже правильно. Открытую рану он присыпал толстым слоем зеленого вещества, обмотав ногу чистой тряпицей.
-- Срастется. Будет как новая, -- удовлетворенно произнес он.
-- Хромать не станет? -- обеспокоилась Рада.
-- Молитесь своему распятому богу, -- буркнул Любомир.
Рада быстро собрала на стол остатки вчерашнего ужина, пригласив Любомира отведать, чем бог послал. Старик отказываться не стал.
-- Похолопить решили? -- спросил он, кивнув в сторону Сашки, которого кузнец бросил связанного на землю.
Степан согласно кивнул.
-- А не страшно? -- старик искоса посмотрел на Степана.
-- Чужаки, -- кратко ответил Степан.
-- Чужаки говоришь... -- Любомир пристально из-под густых кустистых бровей взглянул на Степана. -- То верно.
Степан не смог выдержать взгляда, отвел глаза в сторону, обратив внимание, что лицо у дочери стало испуганным.
-- Чужие они не только нам, но и миру... -- сказал Любомир свое веское слово.
-- Господи прости, -- кузнец испуганно перекрестился.
-- Значит так, -- старик пружинисто поднялся и, стал он выше ростом, и даже, кажется, раздался в плечах. -- Никто не должен знать сей правды!
-- Буду нем как рыба... -- моментально пообещал кузнец.
-- Будешь, -- Любомир властно простер руки в направлении испуганного кузнеца и громогласно повторил. -- Будешь!
Крепко сжатые в кулак пальцы старика резко разжались, высвобождая неведомую силу. Кузнец пошатнулся и замычал. Пал ниц, безмолвно моля о прощении. Рада, громко ойкнув от испуга, обессилено опустилась на землю. Старик протянул к ней руки и произнес:
-- Отныне ты сможешь говорить только с чужаком...
Девушка потеряла сознание. Отец крепко сжал кулаки, но протестовать не посмел. Сашка словно оцепенел, руки и ноги налились ватой, он даже голову не мог повернуть, а отяжелевший язык намертво прилип к небу.
-- Чужаки останутся с тобой, -- повелел старик, повернувшись к Степану.
В его хлестких словах, твердом взгляде и горделивой осанке было столько власти, что Степан только лишь кивнул, соглашаясь.
-- Отпустишь этого, -- кивок в сторону Сашки, -- на пару дней. Покажешь, в какой стороне болото. За ним не ходи. Если вернется, обучишь оружному бою. Не калечь, и спуску не давай.
