Бумажка год назад приблудился к Артему в лесу, потерялся, видно.
Крошка осторожно прошла к дверям.
В подвальном окошке полыхал разными цветами бледный свет и раздавался невольный гогот, как будто кого-то с перерывами щекотали. Богдан, сторож и помощник по дому, смотрел, как обычно, по хозяйскому видаку хозяйскую же порнуху. Все это знали, но поделать ничего было нельзя, у Богдана были все ключи.
Тихо-претихо Крошка открыла дверь, поднялась по лестнице, переоделась в халат Артема, повесила мокрую курточку в ванной на веревку, съела кусок черствого хлеба с остатками масла и выпила горячего чая.
Ванну набирать она не стала, чтобы Богдан ничего не заподозрил. Ходила в носках и на цыпочках.
Так Крошка и пожила несколько дней на хлебе и воде, в тепле и покое.
Однажды вечером Бумажка залился приветливым лаем. У забора фырчало. И во двор заехал артемовский «мерс».
Крошка в этот момент лежала, читала какую-то ерунду на английском.
Она в панике вскочила. Оделась криво-косо.
Спряталась у стены за дверью в надежде, что Артем зайдет и не заметит.
Первым ворвался Богдан с видаком и кассетами. Поставил все на место и бросился вниз.
Артем поднялся, увидел растерянную Крошку, бросил на пол пакеты, схватил ее за плечи, выкрикивая ругательства и повторяя: «А, ты уже с Богданом живешь, сука, в моем доме! Я понял, он выбежал!»
На этом он поднял руку, чтобы ударить.
Крошка быстро сказала: «Я беременна от тебя!»
Он сначала онемел, остановился, а потом завопил:
– От меня? От Богдана! Убью, плиать! Закопаю вообще нах!
Он был пьян.
Вошла его девушка, неся большую сумку продуктов.
– Пусть уходит, б., выброси ее, – сказала она.
– Да ты не знаешь, эта сука беременна! И еще говорит, что от меня.
– Это невозможно, – с кратким смешком ответила девушка. Как-то так страшно она это сказала.
– Убьем ее и закопаем? – с рыданьем крикнул Артем.
– Ты, – ответила она. – Я не участвую. Упаси боже.
– Да ну. Богдан лопатой своей убьет, я его заставлю, он ее точит все время, – сказал, плача, Артем. – И закопает стопудово.
Он, видимо, не только пил, но уже и укололся.
– Я жрать хочу, хватит, плиять. – Девушка пошла, поставила чайник, вернулась, стала разбирать сумку.
– Давай ключи! А ну? – крикнул Крошке Артем, сжимая ее плечи как клещами. И он все время как-то примеривался ударить ее ногой по животу. Поднимал колено. Крошка уворачивалась. Такой был у них как бы танец – если, конечно, посмотреть со стороны, не обращая внимания на мимику танцующих.
