Вся куча денежных знаков как раз оказалась на моей стороне, и хотя это была не бог весть какая сумма, я решила скомандовать: «Стоп, игра!» Но Полонский, в очередной раз тряхнув кудрями, вскрыл проигрышный набор карт и вдруг предложил:
— Женя, Антон, а может, довольно баловства? Сыграем по-крупному?
Мы с Кронштадтским одновременно глянули друг на друга. Вся хмельная одурь разом вылетела из головы, как будто кто-то вылил на нас сверху ушат ледяной воды.
— А что-о-о, — растягивая слово «что», словно пробуя его на вкус, протянул мой напарник, — можно попробовать.
Полонский сразу же нажал кнопку вызова официанта. Парнишка в черной униформе с логотипом «Ривьеры» — вышитой золотой лилией на кармашке — явился мигом.
— Уберите здесь все и откройте наконец-то окно, — велел ему гость.
Пока официант наводил порядок, в комнате царило полное молчание: Кронштадтский безразлично смотрел в черный квадрат окна, я медленно раскуривала сигарету. Единственный звук, который нарушал тишину, — это треск только что вскрытой колоды карт в тонких пальцах Марка Полонского, когда он тасовал ее. Как только за услужливым официантом закрылась дверь, наш новый знакомый начал метать карты: первую мне, потом Кронштадтскому, третью себе — и снова по кругу. Никто больше не шутил, не пил спиртного, я уже не притрагивалась к пачке «Парламента». Мы обменивались лишь короткими репликами: «Пас», «Играю», «Вскрываемся». Я бы ни за что не смогла сказать, сколько времени длилась эта игра, если бы не взглянула в начале вечера на часы. Тогда было начало десятого, а когда я в следующий раз бросила взгляд на свои наручные «Свотч», то было начало третьего. «Когда же закончится эта ночь?» — пронеслось у меня в голове, и в следующую же секунду случилась развязка.
— Туз. Король. Дама. Валет. И десятка той же масти, — гаденько ухмыляясь, сообщил Кронштадтский, своим фирменным жестом раскрывая одну за другой пять червонных карт.
На пару секунд в комнате повисла гробовая тишина. Полонский во все глаза смотрел на вскрытую комбинацию карт, противник вперился взглядом в него, а мой взгляд метался между ними.
— Не может такого быть, — вдруг четко произнес Полонский.
— Да как же так? Вот они — пять старших карт одной масти. Или вы, господин Полонский, не желаете признавать проигрыша и расставаться с деньжатами? — подозрительно сощурил глаза Кронштадтский.
— Это роял флеш, — с какой-то недоброй интонацией в голосе произнес финансист.
