— Духотища у тебя, старик. — Витя распахнул окно, и в следующий миг комнатка Вадика наполнилась светом и щебетанием птиц.
— Ну, как там? — Болезненный братишка отложил книгу и кашлянул. — Что новенького?
— Учитель по истории новенький. — Витя уселся на подоконнике, выудил из кармашка форменного пиджачка папиросу, умело размял ее и закурил. При этом он глубоко (по-взрослому, как делает отец) затягивался.
— Да ты что! Быть не может… Шутишь, да?
— Очень надо. — Витя сплюнул через дырку между передними зубами. — Ты же шуток у нас не понимаешь. Николай Иванычем звать. Нормальный, вроде, мужик. Не то что эта… — Он вставил похабное словечко в адрес исторички. — Нехорошо получилось. Мы ж не знали, что он появится, вот и подложили на стул кнопку, да еще журнал чесноком измазали. Вот… Отца теперь вызывают…
— Что, Николай Иванович?
— Да нет. Эта… — Он подобрал другое, более удачное, на его взгляд, определение личности исторички.
— Отцу сегодня говорить нельзя. Сегодня получка — значит, пьяный будет.
— Очень я его испугался…
— Мало он тебе в прошлый раз всыпал?
— Ничего, шрамы украшают мужчину.
— Кстати, где ты берешь папиросы? — строго спросил Вадик. — Кто тебе дает?
— Секрет, — хитро сощурился Витя. — Выдашь еще, наябедничаешь…
— Когда это я ябедничал? — возмутился Вадик. — Когда я тебя выдавал? Скажи, когда?
— Все равно секрет… — и Витя дал понять брату, что тема исчерпана.
Отец, действительно, вернулся позже обычного и навеселе. За ужином Витя торжественно сообщил ему о случившемся в школе. Кротов-старший угрюмо посмотрел ему в глаза и начал вытаскивать брючный ремень. Анастасия Егоровна пыталась сдержать зятя, но безуспешно. Витя молча приспустил штаны, покорно улегся на деревянную лавку. Правосудие свершилось. Мальчишка не издал ни звука. Вадик даже не проснулся. Баба Настя плакала и причитала в своей комнатке.
— Спасибо тебе, батя, — тихо сказал Витя.
— Что мне с тобой делать? — Сергей обнял сына прижал его к груди. — Что мне с тобой делать? Бандюга ты мой ненаглядный…
Витя поморщился — от отца несло перегаром.
Вскоре Вадик поправился, пошел в школу и быстро наверстал упущенное. У него была замечательная черта — он не мог учиться плохо, даже если бы сильно захотел. Близнецы вновь сидели за одной партой. Странно, но в присутствии брата Витя менялся, он более не был классным заводилой и шутом, меньше проказничал и дрался на переменах, почти не хамил учителям и даже получал пятерки, будто Вадик сдерживал его бунтарские порывы своей добротой и меланхолической мягкостью.
