— Значит, вы отказываетесь проанализировать материалы дела еще раз?
— Почему вы обратились ко мне? — поинтересовался Питер. — Мне кажется, я последний человек, которого вам следовало бы просить об этом.
— Вы не правы, — твердо возразил Маунтджой. — Вы занимались расследованием моего дела. Через ваши руки прошли все документы, в том числе протоколы допросов. У вас должен был остаться список подозреваемых.
— Какой список? Подозреваемый был только один — вы.
— Вы просто зациклились на мне и не искали никого другого.
Даймонд вздохнул:
— Помните, сколько времени потребовалось присяжным, чтобы вынести вердикт? Десять минут? Пятнадцать?
— Если кто‑то и может найти настоящего убийцу, то только вы.
— Вы просите меня не только пересмотреть мои выводы и доказать вашу невиновность, но и повесить преступление на кого‑то еще?
— Найти настоящего убийцу — единственный способ добиться отмены моего приговора.
— Вы самый большой оптимист, которого я когда‑либо встречал, — сказал Даймонд, будучи не в силах сдержать улыбку. — Вы хоть понимаете, что это значит для меня — взяться доказывать, что все мои выводы, сделанные в 1990 году, ошибочны?
— Но вы же честный человек. Иначе я бы к вам не обратился, — произнес Маунтджой.
— Вы можете предоставить в мое распоряжение какую‑то новую улику или улики, способные изменить мое мнение, касающееся дела четырехлетней давности?
— Нет. Но вы должны что‑нибудь накопать. Как я мог раздобыть какие‑то новые улики, сидя в камере тюрьмы Олбани? Но кто‑то же убил ту женщину. И преступник до сих пор на свободе. Наверное, он очень собой доволен и посмеивается над вами. Вас это не задевает?
Даймонд ничего не ответил. Выждав немного, Маунтджой продолжил:
— Наверное, этот тип ненавидел ее — если только он не просто сумасшедший. Похоже, у нее были любовники, которых она бросила. Или конкуренты по работе. Может, она отбила у кого‑нибудь кусок хлеба.
— В свое время мы отработали данные версии, — заявил Даймонд.
— Да, но, поскольку подозреваемым был я, вы сделали это без излишнего рвения. Будь я проклят, так оно и было.
Оба замолчали. В тишине стало отчетливо слышно журчание ручья, прокладывавшего себе путь по каменистому руслу. Маунтджой, по мнению Питера, не представил никаких серьезных аргументов в поддержку своей позиции. Единственное, что свидетельствовало в его пользу, было то, что он действительно преодолел множество трудностей, чтобы добиться встречи с Даймондом, человеком, который отправил его в тюрьму. Любой другой беглый заключенный на его месте постарался бы залечь на дно и никак себя не обнаруживать.
