– Ма-дам! Ма-дам! – растерянно кричит он.
Он зовет ее с другого берега, умоляет ее, хотя сделать уже ничего нельзя. Из глаз Виржини так и текут слезы, они огибают нос, бегут по щекам, попадают в рот. Она их не вытирает. Теперь она – всего лишь зритель, беспомощный зритель, предчувствующий беду, стоящий у края очерченной белым пограничной черты, четкой, как разметка на теннисном корте. Она опускает взгляд на линию у своих ног: точно так же отводят глаза при виде крови. Впереди, на взлетной полосе, пленник колотит конвоиров ногами, демонстрируя неожиданную, недюжинную силу, и сопровождающие из фургона понимают, что им пора показать, на что они способны. Этот человек действительно непредсказуем, как они и опасались: не зря они ему не доверяли. Конвоиры валят его за землю, давят на плечи, вытягивают ему руки вдоль корпуса, а он все продолжает надсадно кричать. Они обматывают его застежкой-липучкой, опутывают ею ноги, колени, все тело. Пленник теперь напоминает мумию, у него остался лишь голос, но он продолжает кричать, кричать до хрипоты.
Упаковав таджика, сопровождающие поднимают его, как посылку, и грузят в фургон, захлопывают дверцы, и крики тут же обрываются.
Караван из трех машин отбывает в сторону терминала и его сияющих яркими огнями посадочных рукавов.
Вынос тела состоялся.
На взлетном поле вновь воцаряется тишина.
28
Виржини делает шаг назад, у нее подкашиваются ноги.
– Поехали отсюда, – раздраженно командует Эрик.
Он возвращается в Центр депортации, диктует служащему свой номер.
– Я уже сказал, что по правилам вы должны дождаться взлета.
– Если возникнут проблемы, мы вернемся. Нам тут больше нечего делать, – бросает Эрик.
Они идут к машине, чтобы поскорее отправиться назад, в свой XII округ, чтобы этот день наконец закончился.
Виржини чувствует, как с нее сваливаются форменные штаны, поддергивает штанины, чтобы не наступать на них.
Она падает на заднее сиденье, как тюк с бельем. У нее совершенно нет сил. На полу под сиденьем блестят монетки. Пустое место рядом с ней вдруг кажется ей огромным.
Эрик трогается с места, едет тем же путем обратно к автостраде: минует техцентр и электростанцию, объезжает долговременную парковку, гору земли, здания агентств, головной офис «Эр Франс».
Уткнувшись лицом в стекло, Виржини машинально вытаскивает из волос шпильки, несколькими движениями распускает предписанную уставом прическу. Волосы свободно падают ей на бронежилет, рассыпаются по форменной куртке. Аристид оглядывается на нее через плечо. Эрик поправляет зеркало заднего вида, притормаживает. На службе они всегда видят ее с собранными на затылке волосами. Она скрещивает руки на груди, ежится. На ресницах дрожат слезинки. Она растеряна, но не покорилась. Она красива, как никогда.
