Подхватываю ягненка, иду к машине. Наконец-то я спешу.
Со мной он не боится ни волн, ни медуз. Утягивает меня под воду, и я ныряю — то ли в детство, то ли в иное измерение, осторожно отбиваюсь от лихих наскоков и на всякий случай поглядываю на тень нашей лодки... Чем бы я жил без него?
Оказывается, из этого драндулета еще можно кое-что выжать. Ради сына.
Пальмы вереницей несутся навстречу. Тяжелая зелень не шелохнется. Тени протирают ветровое стекло.
Вот уже показалась залитая солнцем площадь поселка. Почтовое отделение, павильон на остановке автобуса, магазин хохотуньи Марго...
Перед почтой под зонтом дремлет старуха с фруктами на платке.
Мальчишка ведет на поводке дога. У дога в зубах кость. Это делает его похожим на джентльмена с трубкой. Хау ду ю ду, сэр! Мне раз приснился сосед-профессор на поводке у своей собаки.
На пригорке белеет школа. Здесь преподавала ботанику Сато — шумная, честолюбивая майрик. «Такая уж наша материнская доля, Джано. Сперва дочек холим, потом внучек...»—«Майрик, если захочет, сама еще родит». Замахала на меня руками, даже плюнула в сердцах, но я попал в десятку, в самое яблочко — расположение тещи было завоевано на много лет вперед: «Эх, если бы и моей Нуну так с мужем повезло!..»
«Икарус», трубя на вираже, теснит меня к краю дороги. В выгоревшей траве на обочине копошится петух с огненным гребнем. Замедляю ход. Петух некоторое время бежит перед машиной возле правого колеса. Он смахивает на босяка, заложившего руки в карманы.
Торможу. Петух тоже останавливается, вытянув шею, недоуменно озирается.
Приехали...
Глава четвертая
ПОЛЯ ДРЮНЬКОВА
Только я ребят накормила, тарелки грязные собрала, слышу, у ворот кто-то зовет:
— Пело!.. Пело!..
По голосу вроде Жужуна. Выглянула — она.
— Заходи,— говорю,— во двор, посиди в тени, жарко очень.
— Спасибо, Пело, генацвале, некогда сидеть, дома дел много. Получи газеты. И вот еще письмо тебе пришло,— протягивает через железные прутья.
Как услыхала я про письмо, так у меня сердце и упало. Бросилась через двор, а Жужуна смеется.
— Не бойся, глупая. Хорошее письмо. Разве я плохую весть принесу...
Я и то себя одернула. Незачем так кидаться, еще чего подумает, разнесет по деревне: Полина от кого-то весточку ждет. Даром, что ли, почтальонша? Взяла газеты и письмо тоже. Самой не терпится на конверт взглянуть, но говорю еще раз:
— Заходи, водички холодной попей.
— Спасибо, моя хорошая, не беспокойся,— и в черном своем платье, в черных чулках, зонт на плече, пошла вдоль частокола в гору.
