Раз перед увольнением сунулся по дурости, налей, дескать, граммов сто. Ох, он и расшумелся! «Ты что мелешь? Что ты мелешь, рябой кобылы сон! На «губу» захотел? Да я твою чачу вылил давно, на протирки извел. Марш отсюда, пока увольнительную не отобрал!» И кто меня надоумил? К Поле собрался. В первый раз на свидание шел. Все русские слова, какие знал, из головы вылетели. Хотел принять для храбрости... В тот раз мы в кино пошли, а про что было кино, убей — не помню. После кино проводил ее, на обратном пути заблудился. Города не знал, спросить толком не мог. Намерзся!.. Ладно, к реке вышел, по ней и часть нашел. Да-а... Морозы там лютые. На окнах казармы лед толщиной в палец. Надышишь глазок, выглянешь; спортплощадка по брусья снегом завалена... А в казарме зимой хорошо, тепло: наряд постарался, печки пышут жаром; оттаял, лег и как будто провалился в ватный матрац.
Первая зима самая трудная. А весной я уже знал, куда посылки нести — прямо с почты к Поле. Даже просил почаще присылать. Фрукты в тех краях дорогие. Хурму там, инжир или гранат вовсе не видали, Бабушке Полиной инжир не понравился, пожевала беззубым ртом и выплюнула. Зато Петька радовался, когда с ящиком меня видел... Поля в ту пору с фабрики ушла, поступила на почту ученицей. Получала так мало, что каждую субботу в прачечную при нашей части приходила подработать. Там и познакомились. Вообще дольше трех месяцев ей на месте не сиделось: то поругается, то тоска заест, то начальник как репей. Сестра ее при мне совестила: «Ыу>г ты даешь, мать! Десятый год на кадрах сижу, а такой трудовой книжки не видела. Целое собрание сочинений. Это ж к пенсии что будет?..»
Мы с Джано, когда за ней приехали, опять на новом месте нашли— в охотничьем магазинчике наискосок от кино. В тесноте среди шапок и кепок русая голова. Я к прилавку продвигаюсь, а Джано сзади подталкивает. «Забирай ее, братец, от этих охотников, пока не поздно!» Поля увидала, выбежала. «Доментий! И правда приехал. Я уж думала, кончилась наша любовь!» Даже расчет не стала оформлять, подхватила плащик и в дверь. Вышли из магазина, она мне в локоть вцепилась, смеется. А Джано останавливает нас и подводит к витрине. «Поля, могу я вот это купить?» — «А на что вам?» — спрашивает Поля. «Брату свадебный подарок». Поля на меня оглянулась. «Он и правда шутник...»
Витрина за стеклом была выложена дерном, и по нему, как по осеннему полю, наметом несся волк с зайцем в зубах. Большой, сильный, с густой седоватой шерстью. А заяц в его зубах обвис беспомощно и жалко, лапки поджаты, свернутая набок голова едва держится на перекушенном горле.
