А ведь Богомолову это и нужно было. Погубить. Это же церкви противоречит. Вере православной.
Но в этом его убеждения попросту доходили до абсурда, считала Глаголева. И она не видела ни единой причины привязывать религию к этим делам.
Навязать что-то – не проблема. Проблема заключается в необходимости подтверждений всего того, что навязывают.
Через пару минут Алексей вышел из кабинета.
– Власти уведомлены, – сообщил он. – Над подозрительными сообществами в социальных сетях уже взят контроль.
– А такие разве есть? – изумилась Рита и тут же пояснила: – Ну, связанные с… с вот этим всем.
– Есть, – кивнув, ответил Князев. – Только людей там немного. А записей немало. Сейчас это всё блокируют и удаляют информацию.
– Надо проверить участников было, прежде чем блокировать, – заметила Глаголева. – Потому что вряд ли все они были сегодня здесь. Остались те, кому не стёрли память. Кто всё ещё помнит о случившемся. Я уверена в этом.
Маргарита и Алексей взглянули на коллегу. А та и виду не подала, что блефует.
Она знала, что говорила правду. Потому что чувствовала: так всё в итоге и окажется.
Просто уже может быть слишком поздно.
Утром Николас Миллс проснулся необычайно разозлённым. Так показалось его сыну. А может, он и не спал вовсе. Во всяком случае, настроение у него было огненное, правда, совсем не в хорошем смысле, а наоборот. Его просто распирало от какой-то лютой ненависти, готовой вылиться во всеобъемлющую.
Маркус спросил у матери, когда они столкнулись в коридоре, одним лишь взглядом: что произошло? А та лишь едва заметно повела плечами, мол, и сама понятия не имела никакого. Что было довольно странно, ведь она-то должна была быть в курсе того, что происходило с её мужем.
И Маркусу казалось, что она и была. Просто отец мог ей пригрозить. Он же так любил всем угрожать и упиваться своей не пойми откуда появившейся властью.
Вчерашний день прошёл как в тумане. Потому что он был чересчур однообразен и ничем не выделялся среди остальных. Вернее, выделялся, конечно. Своей безликостью.
Он даже так и не вышел на связь с Сандрой. И она даже не вышла на связь с ним.
День будто валялся где-то на дне глубокого колодца, и до этого дна не доставала ни одна верёвка, ни одно ведро. Где-то там, вдали от чужих глаз этот день и покоился.
За завтраком Маркус намазывал хлеб маслом, пока отец деловито листал газету, а мать возилась с кофеваркой, которая за старостью лет не уставала кормить сюрпризами своих хозяев. Наконец мистер Миллс отвлёкся от своего занятия, уже успевшего стать ежедневным утренним ритуалом, и посмотрел на сына.
