Пальба была начата со стороны Сотрудников, не согласных с Виталием Игоревичем. Простой пистолет, ничего особенного. Но выяснилось, что у тех тоже был простой пистолет. А один простой пистолет против ещё одного такого же – это уже не шутки. Это уже противостояние.
Дымовые шашки, которые были у Сотрудников со стороны Глаголевой и Князева, исправили ситуацию. Появилась возможность оцепить участок, на котором уже начались и рукопашные бои, и громкие перепалки, и ещё Бог знает что. Появилась возможность вывезти людей в больницу, ведь многие из них пострадали в ходе массового безумства. Партиями. Уколы сыворотки стирания памяти делали уже в фургонах скорой помощи или на подходе к ним. Потому что нельзя было терять ни минуты.
Видеообращение было убрано с экрана. И вообще спрятано в компьютере, с которого управление всё и велось, куда подальше. Конечно, владельцы легко его могли бы найти, но… для начала им бы уже пришлось найти сам компьютер.
– Что теперь будет? – спросила Фролова, смотря в пол.
– Встанем на ноги, – твёрдо сказала Глаголева. – Выкарабкаемся. Все, кто сегодня был увезён в больницу, имеют шанс прийти сюда и вступить в наши ряды. Если только будут держать язык за зубами.
Алина невесело усмехнулась своим последним словам. Всё-таки сегодняшний бунт им дорого обошёлся.
– А получится разве? – засомневалась Маргарита, убирая с лица рыжую прядь своих волос.
– Обязано, – только и ответила Алина и снова подорвалась с места, на сей раз подойдя к окну. Посмотрела наружу.
Дух захватывало.
А ещё она вспоминала, как точно так же пару часов назад ожидала что-то страшное. И дождалась. Хоть и не хотела.
А жизнь выставляла свои собственные условия, с которыми приходилось считаться. Словно счёт в ресторане. Да ещё и чаевых просила.
На самом деле, мало чего удивительного было в этом бунте. Рано или поздно он должен был случиться. Недаром же в Нью-Йорке семнадцать лет тому назад люди в итоге не выдержали, да и… Москва в этом смысле мало чем отличалась. Масштабом действия разве что только. Он был гораздо мельче.
Хранилища располагались в Нью-Йорке. А здесь по большей части – разработки сектора С, которые нужно было беречь как зеницу ока. Или ещё бережнее.
Алина понимала это. Она работала с этим материалом каждый день и переживала за него почти так же, как Рита беспокоилась за свою дочку. Потому что Глаголева принимала непосредственное участие в создании всего нового. И погубить всё это она не могла позволить.
