Племянник угробил журнал за два года. Чтобы создать новое требуется недюжинный ум, развалить может любой дурак. У племянника вышло блестяще. Для начала он уволил моих людей - они ведь осмеливались спорить! Взамен набрал каких-то мутных дружков. Те смотрели ему в рот и кланялись. Было за что. С их способностями максимум, что им светило, - метла дворника. А тут офис, тепло, уютно, нужно только не забывать вовремя лизнуть шефа в зад. Через год тираж журнала упал в три раза, издание село на дотации. Цитировать его перестали. Я видел агонию детища, но помешать не мог. Кто станет слушать списанного в тираж редактора? Оставалось пить...
Сколько времени я предавался размышлениям, понять было трудно. Наверняка долго. Я вспомнил многое. При этом ругался и плевал - фигурально, конечно. Странно, но новая ипостась не мешала мне испытывать эмоции. В конце концов, это надоело. Прошлое осталось там, сейчас следовало подумать о другом. Например, где я, и что будет дальше? Ответа не было, окружающее выглядело непонятно. В книгах, которые я читал, посмертие выглядело иначе. Темный тоннель, свет в конце, а там - ангелы и родственники, ушедшие раньше. Далее мнения авторов расходились. Каждый гнул свою версию, но общим было одно: с душой что-то происходило. Но мой комитет по встрече медлил. 'Может, никто и не придет?' - мелькнула мысль, и мне стало жутко. Висеть в темноте, неизвестно сколько времени? Да я с ума тут сойду, загрызу себя воспоминаниями. 'Господи! - взмолился я. - Великий и всеблагой! Сделай хоть что-нибудь!'
Меня словно услышали. Вдали показался светлячок. Он походил на пламя свечи, только в отличие от него был белым и прозрачным. Мельтеша, словно бабочка над цветком, он медленно приближался, пока не встал передо мной.
- Испугался? - спросил мужской голос.
Он прозвучал прямо в сознании - громко и отчетливо, по-человечески. Так, что я мог разобрать и оттенок ,и тембр.
- Испугался! - признался я.
- Все пугаются, - равнодушно сказал голос. - Разве что праведники радуются. Но тех...
По его тону можно было понять, что праведников он давно не встречал.
- Ты - ангел? - спросил я. - Этот, как его, херувим?
- И шестикрылый серафим тоже! - хмыкнул собеседник. - Какой только хренью не пичкают вас на Земле!
'Надо же, грубит', - удивился я.
- Иначе не понимаете, - пояснил гость. - Стоит проявить милосердие, как начинают клянчить. 'А можно мне хотя бы одной ножкой в рай? Я только с краюшку постою', - передразнил он кого-то и тут же деловито спросил: - Просить будешь?
