Кэлен подбежала к Каре, намереваясь обнять женщину, но вместо этого резко остановилась. В ней было что–то странное, что–то далекое. Она выглядела точно так же, как в воспоминаниях Кэлен: высокая и мускулистая Морд—Сит, наделенная незамутненной, грациозной женственностью; ее длинные светлые волосы были заплетены в традиционную косу Морд—Сит. На первый взгляд она выглядела так же, как и всегда.
Но в глазах Кары было что–то неправильное и потустороннее.
Она явно с боем пробивалась через цитадель. Ее одежда была покрыта кровью, почти незаметной на красной коже. Кроме того, быть вымазанной в крови едва ли было странно для Морд—Сит.
Кэлен видела в коридоре целые груды израненных тел, залитых кровью из зияющих ран от разного оружия. Большинство были убиты солдатами. У некоторых были отрублены руки, ноги или даже головы. Впрочем, с несколькими расправилась Кара.
Кэлен увидела отблески стали в глубине тускло освещенного коридора. Солдаты все еще сражались с полулюдьми, вбегающими, чтобы присоединиться к безумию, но их было уже гораздо меньше, чем прежде.
— Кара, — сказала Кэлен, подходя ближе. — Добрые духи, я скучала по тебе, — она не смогла сдержать слез. — Ты не представляешь, насколько мне тебя не хватало и как много всего произошло.
Кара смотрела на нее со странным выражением в глазах.
— Представляю.
Кэлен подняла руку, показывая на что–то, но рыдания заглушили ее слова.
— Кара… Ричард мертв.
Не поворачивая голову в ту сторону, куда указывала Кэлен, Кара просто смотрела ей в глаза.
— Я знаю.
— Я испробовала все…
— Знаю, — сказала Кара, и в ее голосе, наконец, появилось нежное сочувствие.
— Без него мне так больно.
— Знаю, Мать—Исповедница. Я каждый миг испытываю ту же боль. Жизнь становится невыносимой.
Кэлен кивнула.
— Мне тоже не хватает Бена.
Ей так не хватало Кары.
Кэлен хотелось заключить женщину в свои объятья, рассказать обо всем, что произошло, и о том, что они сделали в попытках вернуть Ричарда. Но слова комом застревали в горле. Что–то в голубых глазах Кары заставляло ее держать дистанцию. Это была Кара, но в то же время не совсем она.
— Кара, ты в порядке?
Морд—Сит улыбнулась, совсем как раньше — знакомой знающей и уверенной улыбкой, с проблеском детской шалости. Улыбкой женщины, которая всю свою взрослую жизнь видела то, что никто не должен видеть, но все же сохранила способность радоваться жизни, хоть и запрятала ее в дальнем темном уголке своего измученного разума.
В этой улыбке были сострадание и решимость, приправленные безумием.
