- Может быть, вы и правы, мисс Ламонт. Вместо того чтобы думать сейчас об интересах моего клиента, я думаю совсем о другом…
Мне показалось, что она было хотела меня спросить, о чем именно, но не спросила. Она, наверное, знала, что я отвечу. Мне стало стыдно своей пошлости. Вообще я чувствовал себя рядом с ней каким-то неотесанным, неуклюжим, провинциальным… Только ли потому, что вырос не среди кожаных кресел, кожаных портсигаров и тисненных золотом корешков солидных книг?
- Но увы, - сказал я решительно, стряхивая с себя чары и этой женщины, и кабинета Ламонта, - долг заставляет меня вернуться к мистеру Гереро. Мисс Ламонт, если мои вопросы будут вам неприятны, я не буду настаивать на них.
Она бросила на меня быстрый взгляд и довольно сухо заметила:
- Благодарю вас. Весь разговор о Лансе Гереро не доставляет мне ни малейшего удовольствия, но я любила его когда-то… Человек приговорен к смертной казни…
- Он выбрал полную переделку.
Не знаю почему, но мне было приятно сказать ей это. Она недоверчиво посмотрела на меня.
- Он выбрал полную переделку?
- Да, мисс Ламонт.
Она скептически пожала плечами. Должно быть, ей трудно было представить Ланса Гереро измененным. Мне тоже.
- Вот видите, - сказала она. - Мне казалось, что я его немножко знаю, а оказывается, нет. Я ни за что не поверила бы, что он может выбрать полную переделку… Ланс Гереро - и измененный… Невозможно себе представить…
- Почему?
- Наверное, потому, что он и кротость - совершенно разные вещи. Все равно что представить себе тигра с бантиком или голубицу, рвущую клювом добычу… - она помолчала и слегка усмехнулась чему-то. - Кроткий Гереро… В нем столько энергии… Простите, правильнее, наверное, сказать, было…
- Нет, почему же, - сухо сказал я. - Пока не кончился срок апелляции, о вашем знакомом…
- О вашем клиенте, - сердито поправила она меня.
- Хорошо, - согласился я, - о моем клиенте можно говорить в настоящем времени.
- Не знаю… Когда я представляю себе его замороженным, это все равно как… как конец.
- И замороженным вам его тоже трудно представить? - Я хотел задать самый обычный вопрос, но против моей волн откуда-то вылез сарказм. Одри Ламонт его тут же почувствовала. Она, похоже, вообще была совершенным инструментом, улавливающим людские эмоции.
- Да, трудно, - с легким вызовом ответила она. - Он всегда был полон энергии. Она просто бурлила в нем. Он не мог буквально сидеть на месте…
- Он был жесток?
- Нет, нет, - она бросила на меня быстрый взгляд.? - Нет, жестоким его не назовешь. Удовольствия от жестокости он, по-моему, не получал… Но, с другой стороны, если он уж решил что-то сделать, он шел напролом. И если на пути оказывались чужие чувства и даже судьба, он пробирался сквозь них, как буйвол через кустарник…
