Матрица сделала меня бисексуальным, и хотя я быстро опустил уровень сексуальных желаний значительно ниже, чем у самых любвеобильных доноров, когда дело дошло до выбора ориентации, я зашел в тупик. Сеть не представляла собой какую-то среднюю величину. Если бы это было так, надежда Даррэни на то, что фрагменты моей нервной системы смогут подчинить ее себе, потерпела бы крах при первой же попытке выбора. Так что я не являлся геем на десять или пятнадцать процентов; оба сексуальных предпочтения присутствовали во мне в равной степени, и мысль о том, чтобы выбрать одно из них, тревожила и расстраивала меня, словно я жил с этим десятилетия.
Но неужели это была просто защитная реакция протеза или частично моя собственная реакция? Я не знал. До своей болезни, в двенадцать лет, я был абсолютно асексуален; я всегда считал себя нормальным и, разумеется, находил привлекательными некоторых девочек, но не предпринимал никаких попыток подтвердить это чисто эстетическое мнение. Я просмотрел последние исследовательские работы, но все утверждения генетиков, которые я помнил с детства, оказались опровергнутыми — так что, даже если моя сексуальная ориентация была заложена от рождения, не существовало способа выяснить, кем я стал. Я достал свои старые томограммы, но не нашел там определенного ответа, никаких анатомических предпосылок.
Я не хотел быть бисексуалом. Я был слишком стар, чтобы экспериментировать, как тинейджер; мне требовалась уверенность, твердые основы. Я хотел быть моногамным — хотя моногамия редко достигается без усилий, а я не желал создавать себе лишние проблемы. Так кого же мне убить? Я знал, какой выбор будет легче, но если все свести к вопросу о пути наименьшего сопротивления, чьей жизнью мне предстоит жить?
Я был тридцатилетним девственником, перенесшим нервное заболевание, без денег, без перспектив, без навыков общения, и я в любой момент мог повысить уровень довольства своим положением, а все остальное назвать фантазией. Я не обманывал себя, я никому не причинял вреда. Большее было не в моей власти.
Я неоднократно обращал внимание на этот книжный магазин, приютившийся в одном из закоулков Лейхардта. Но однажды, в воскресный день, пробегая мимо, я увидел в витрине экземпляр «Человека без свойств» Роберта Музиля[4], невольно остановился и рассмеялся.
Я взмок от пота, так что не стал заходить и покупать книгу, но, рассмотрев сквозь стекло прилавок, заметил объявление «Требуется помощник».
