Мне снилось, что в сердце осталась страна из пяти повилик,
Когда хоронили, казалось: бренчал бесполезный язык —
Серебряной ложкой в стакане пустом. Транссибирский экспресс
Вихлялся, как лещ на кукане, зиял, как холодный обрез
Ночного убийцы… Зубами язык я слегка прикусил.
И тени, как шпалы на БАМе, привстали из отчих могил.
«Что, новопреставленный, скажешь?» – спросила умолчная тьма,
Чернее пожарищной сажи, удушливее, чем тюрьма.
Я загодя речь приготовил живую, как пять повилик,
В крови, поперхнувшись на слове, гремел – камнепадом – язык.
Так в детстве, не зная урока, у школьной доски я молчал,
И тучные лавры пророка, как черви, ползли по плечам.
