— Приготовьте инструменты, — сказал Жакмор. — Как вас зовут?
— Меня-то? Беложо, сударь, — ответила она, выговаривая слова по-деревенски.
— В таком случае я лучше вообще не буду звать вас по имени, — проворчал Жакмор.
Девушка ничего не ответила и принялась надраивать никелированные инструменты. Жакмор подошел к кровати. Женщина вдруг перестала кричать. Боль насиловала ее.
Жакмор извлек из сумки бритву и ловко побрил лобок роженицы. Потом одним махом очертил белой краской операционное поле. Няня, немного удивленная, внимательно следила за ним: ее познания в акушерстве дальше отела не шли.
— У вас есть медицинский справочник? — спросил Жакмор, укладывая помазок в сумку.
Тут он снова склонился над женщиной и подул на краску, чтобы она сохла быстрее.
— Куда там! Только Полный Каталог Французской Военной Промышленности да песнопения города Сент-Этьен, — ответила няня.
— Вот досада. Впрочем, может и в них найдется что-нибудь подходящее, — сказал Жакмор.
Не слушая, что скажет на это кормилица, он рассеянно обвел глазами комнату, как вдруг взгляд его упал на дверь, за которой томился Анжель.
— Кто это там тоскует за дверью? — спросил Жакмор.
— Да хозяин, — ответила няня. — Заперли его.
В этот момент роженица вышла из состояния оцепенения и несколько раз вскрикнула особенно пронзительно. Ее руки то сжимались в кулаки, то снова разжимались. Жакмор повернулся к няне:
— А таз у вас найдется?
— Сейчас пойду что-нибудь поищу, — ответила няня.
— Да поворачивайтесь, дурища вы эдакая, может, хотите, чтобы она нам парочку простыней испортила?
Няню вихрем сдуло из комнаты, и Жакмор с удовольствием услышал, как она грохнулась на лестнице и расквасила себе физиономию. Он подошел к женщине и нежно погладил ее перекошенное от страха лицо. Она судорожно сжала его руку в своих руках.
— Хотите увидеть мужа? — спросил Жакмор.
— О, да! — ответила она. — Но только сначала дайте мне револьвер, он в шкафу.
Жакмор замотал головой. Вернулась няня с круглым ушатом для вычесывания собачьей шерсти.
— Больше ничего нет, придется этот приспособить, — сказала она.
— Помогите мне подложить его ей под поясницу.
— Но край-то ведь острый, — заметила няня.
— Разумеется, — подтвердил Жакмор, — именно так их и наказывают.
— Да зачем же, — пробормотала няня. — Она же не сделала ничего плохого.
— А что хорошего она сделала?
Края неглубокой лохани врезались в расплющенную спину женщины.
— Что же дальше? — вздохнул Жакмор. — Ничего себе работка, как раз для психиатра.
