Только успел Жакмор удивиться эрудиции кюре, как четыре дубовые опоры одновременно подломились, и все услышали грубое ругательство кюре, усиленное громкоговорителями; падая, он здорово ударился головой.
— Ладно! Хорошо, хорошо! Будет дождь, — закричал он. — Идет дождь, дождь идет!
Толпа моментально отхлынула к выходу, тут же открылись обе створки двери. Небо вдруг потемнело, и первые капли дождя, как мокрые лягушки, запрыгали по ступенькам. Потом начался настоящий потоп, дождь яростно забарабанил по шиферной крыше. Кафедру худо-бедно поставили на место, и кюре снова открыл дубовые створки.
— Месса окончена, — сказал он лаконично.
Люди крестились, мужчины надевали кепки, женщины поднимались с мест, и наконец все встали и двинулись к выходу. Жакмор решил было зайти в ризницу, но толпа чуть не смела его, и ему пришлось некоторое время держаться за скамейку.
На ходу его толкнул столяр — Жакмор узнал его по большому рту и носу картошкой. Столяр зло улыбнулся Жакмору.
— Ну как, видал? Я же говорил, здесь знают толк в вере. И кюре тут ничего не изменит. Ведь бедняга и сам не знает, зачем он нужен, Бог. — Столяр пожал плечами. — Чего там! Пускай себе чешет языком. Никакой беды от этого нет, одно развлечение. У нас тут все очень любят мессу. С кюре или без него. Главное, мои створки продержались.
Он пошел дальше. Где была служанка, Жакмор не знал и решил больше ею не заниматься. Толпа наконец поредела, он смог пройти в ризницу. Жакмор сразу направился в дальнюю комнату и вошел туда без стука. Кюре, хромая, ходил взад-вперед, расцветая от комплиментов, которые щедро расточал ризничий. То был маленький человечек с красным и настолько невзрачным лицом, что Жакмор не смог сразу вспомнить, видел ли его, когда заходил сюда впервые.
— Потрясающе, — говорил ризничий, — вы были великолепны! Какая игра! Это ваша лучшая роль!
— Да, по-моему, их проняло, — отвечал кюре. На лбу у него красовалась огромная шишка.
— Это просто сенсация! Какое дыхание! Какое вдохновение! И какое владение словом! Право, я всегда преклонялся перед вами, а теперь преклоняюсь еще больше.
— Ну-ну... Ты преувеличиваешь, — сказал кюре. — Все прошло и впрямь удачно, но уж не настолько.
— Позвольте и мне присоединить свои комплименты, — вмешался Жакмор.
— О! Какой талант! — причитал ризничий. — Мировой класс!
— Послушайте, вы мне все-таки льстите, — сказал кюре, выпятил грудь колесом и любезно улыбнулся Жакмору.
— Садитесь же, сударь.
